Запиликал домофон. Какого черта, полночь! Кровь отлила от лица, я побежал в прихожую, схватил трубку.
– Это я, Никита… Варвара…
Вот так номер! Сама явилась. Я распахнул дверь, загремел по гулкой лестнице. Она поднялась до площадки между первым и вторым этажами, я свалился ей на голову, схватил за плечи, принялся вертеть, осматривать. Ведь не просто соскучилась. Сил хватало лишь до спальни добраться, сам видел!
– Ты в порядке?
Она сглатывала, кивала, сама была бледная, нерасчесанная. Одевалась как попало, не накрасилась, из-под джинсовой куртки сорочка торчала, сумочка расстегнута. Я схватил ее за руку, повлек в квартиру. Заперся, швабру втыкать не стал – хватит нам одной параноидальной особы! Она сидела на кушетке, обнимая себя за сжатые колени, пыталась успокоиться.
– Мертвым сном спала, – шмыгая носом, излагала Варвара. – А только в дверь заскреблись, проснулась, представляешь? Подлетела – озноб по коже, зубы стучат. Сначала думаю, почудилось, но нет, замок снаружи пытаются открыть… Я кричу, чтобы немедленно убирались, что уже сообщила в полицию, она уже едет. Они перестали вроде скрестись, а я понимаю, что дело швах, сейчас опять полезут, по-быстрому одеваюсь. В квартире две двери, но обе старые, деревянные… Я на внутренний засов задвинула – в это время они внешнюю и распахнули! На площадке две квартиры, кроме моей – одна пустует, в другой глуховатая женщина – хоть заорись… Я пулей на балкон, перелезаю к соседям, колочусь в стекло. Сосед выскакивает, чуть в лоб мне не заехал – хорошо, узнал. А их квартира – в другом подъезде… Я и убежала через их подъезд, даже объяснять ничего не стала. Яша хороший человек, хоть и боксер. Я до «Восхода» добежала, поймала первого попавшегося частника, и к тебе…
– Полицию не вызвала?
– Да какая там полиция? – Она горько усмехнулась. – Я и телефон под матрасом оставила…
Делать нечего, я в третий раз позвонил Сергею Борисовичу. Он пока терпел, но голос был уже сонный.
– Прошу простить, – сказал я, – но передо мной сидит некая Сташинская Варвара Ильинична, очень расстроенная, заплаканная, и готова поведать вам свою печальную историю. Но лучше это сделаю я.
– Черт возьми… – культурно выругался Якушин, выслушав мой рассказ. – А мой человек задержался, поздно подъехал… Эти люди словно знают, где мы находимся и что собираемся делать. Оставьте ее у себя, Никита Андреевич, всего на одну ночь, хорошо? – Мне, видимо, почудились юмористические проблески в его голосе. – А мы все же присмотрим за ее квартирой. Можем и за вашей. Утром ко мне, не забыли?
Я отпаивал ее чаем, кормил засохшими конфетами, уверял, что все будет отлично, надо только подождать. В дело вступит полиция, полезные связи Сергея Борисовича, голливудская кавалерия… Она может переночевать в постели – для кого я стелил свежее белье? А я, так и быть, свернусь на коврике в прихожей. Она улыбалась сквозь слезы, начинала оживать. Потом пошла в ванную и, конечно, забыла полотенце. Я постучал, чтобы просунуть его в щель, она сообщила дрогнувшим голосом, что я могу войти лично, если не буду совершать противоправных действий, и я вошел, на всякий случай зажмурившись. Она отобрала полотенце, потом подумала и сказала, что уже можно открыть глаза…
Мы очнулись посреди ночи в одной постели, сначала я, потом она. Я размышлял, почему я полностью раздет и лежу здесь, а не на коврике в прихожей. Она прижалась ко мне, как-то вздрогнула.
– Спишь?
– Нет…
От нее исходило приятное тепло, я обнял ее, но она вдруг отстранилась.
– Подожди… Мне что-то в голову пришло, не могу сообразить… У тебя компьютер есть?
– Это странный вопрос посреди ночи, Варвара Ильинична…
– Тогда пойдем, проверим мою абсурдную теорию. Телефон свой возьми и шнур для подключения к компу…
Это выглядело странно. Мы выбирались из кровати, скользили по комнате, как привидения. Она закуталась в одеяло, я стащил с кресла дырявый плед и сделал из него пончо. Ноутбук на компьютерном столике долго реагировал, неохотно загружался. Лампа-прищепка отливала мутноватым светом. Мы сидели за столом. Она смотрела в монитор, я на нее. По лицу Варвары скользили блики, она вдруг как-то возбужденно задышала – словно ожидалось долгожданное прозрение.
– Загрузи в ноут свои последние фотки из телефона, – попросила она каким-то глуховатым голосом.
Я перегнал снимки из WhatsApp. Фотографии сделались больше, смотрелись лучше.
– Залезь в настройки монитора, поставь максимальную четкость…
И это я сделал. Мы пристально разглядывали старые фотографии. Убиенная семья Сафроновых; мамаша тети Вали – в столь нежном возрасте и не помышлявшая, что станет когда-то мамашей. Мария Архиповна Власова за несколько лет до смерти – красивая, статная, даже будучи замужем, демонстрирующая независимость. Не последние люди села на выходе из церкви: хитромордый батюшка Порфирий, староста Савельев Тихон Фомич, дьячок, почтмейстер, полицмейстер…
– Ты еще не понял? – глухо спросила Варвара, повернув ко мне голову.
Я боялся что-то понимать. Боялся, что вернется страх, и на всякий случай покачал головой.
– Тогда передвинь в левую часть монитора групповое фото, а справа открой портрет господина Кротова, бьющегося в припадке на полу в музее.
Я сделал, как она просила. Мы смотрели на это искаженное лицо сорокалетнего мужчины, потом переводили взгляд на старосту Савельева. Сбивали с толку щегольские «гренадерские» усы, волосы, густо смазанные бриолином. Но это можно мысленно убрать, оставив только лицо. И сравнить его с лицом господина Кротова.
Это было одно и то же лицо.
Глава двенадцатая
Мы молчали, пожирали глазами фото – видимо, пытались найти в них хоть одно различие. Варвара дрожала – я обнял ее, так, на всякий случай.
– Да ну, ерунда, – выдохнул я. – Родственник, что ли?
– У родственников во внешности иногда бывает что-то схожее… – прошептала Варвара. – Иногда схожего довольно много. Но это никак не может быть одно лицо…
– Что ты хочешь этим сказать? – Я засмеялся, но попытка не удалась – словно кость проглотил. – Ты не права, Варвара. Бывает, что в четвертом, пятом поколении потомок очень сильно напоминает своего предка…
– Что с тобой? – Она беспокойно шевельнулась. Я не хотел говорить, начинался озноб, явно не от простуды. Я тоже кое-что замечаю, но не всегда этим делюсь…
– Ничего страшного. – Я сделал новую попытку улыбнуться. – Легкий приятный морозец по коже…
– Говори. – Она сверлила меня глазами. – Ты что-то знаешь…
Я неохотно рассказал об истории с двумя гаишниками. Она закрыла глаза, обхватила голову. Потом вновь устремила на меня взгляд – он был охвачен тоской.
– Ты знаешь что-то еще, говори, я же вижу…
– Не хочу тебя окончательно расстраивать, но вспомни сегодняшнего гаишника… Сравни его со старостой и Кротовым…
