– Да кто их знает? Они высокие и с крыльями, хотя их редко видят летящими. Они говорят, что пришли от Эля и что желают нам добра. Мы не знаем. Ходят слухи, что они подобны падающим звездам, что они, возможно, и есть падающие звезды, сброшенные с небес.
– И серафимы тоже?
– Мы не знаем. И не знаем, как так получается, что их кожа молода и даже не иссыхает от солнца, и, хотя время над ними не властно, они, похоже, старше даже, чем мой дедушка Мафусаил.
Старый, как Мафусаил. Опять что-то знакомое. Смутно.
Деннис поерзал на льняной ткани Матреды. Остатки его узла с одеждой нашлись, и Иафет с Оливемой забрали ее, чтобы проветрить, и пока спрятали. В этом жарком краю он не нуждался ни во фланелевой рубашке, ни в свитере крупной вязки. Ему дали мягкую набедренную повязку из выделанной козлиной шкуры, и Иалит сказала ему, что Сэнди дали такую же.
В этом шатре, где он лежал, воняло меньше, чем в большом. Иалит вымыла Денниса водой, пахнущей травами и цветами. Оливема натерла его благоухающей мазью. Обе молодые женщины не говорили, где взяли благовония, но Деннис припомнил, что вроде бы слышал, как Иалит говорила что-то насчет Аны и Махлы. Ана, рыжая жена Хама, напомнил он себе. А Махла – это сестра Иалит, которая, кажется, редко появляется дома. Какую роль играли в истории все эти люди, которых он не помнил? Деннису нужен был Сэнди. Возможно, Сэнди сумеет придумать какой-нибудь способ вернуться домой до потопа. Много ли этот Эль сообщил Ною?
Ной сказал:
– Эль сообщил мне, что наше время истекло. Возможно, нас ждет сильнейшее землетрясение.
– Землетрясение?
Ной пожал плечами:
– Замыслы Эля – это великая тайна.
– А он хороший, этот Эль?
– Хороший и добрый. Его трудно разгневать, и он быстро успокаивается и прощает.
– Но вы все-таки думаете, что он собирается всех грохнуть?
– Что-что?
– Вы думаете, что он собирается послать какое-то бедствие и всех изничтожить?
Ной покачал головой:
– Эль говорит правду: людские сердца обратились ко злу.
– Иалит не обратилась ко злу, – возразил Деннис. – И Оливема с Иафетом тоже. Если бы не они, я бы уже умер.
– И моя жена, Матреда, – добавил Ной. – Я мог бы не дозволить тебе остаться в моих шатрах, если бы того не пожелала Матреда. – Он задумчиво взглянул на Денниса. – Иногда я не понимаю, почему позволил женщинам настоять на своем, когда они решили заботиться о тебе. Но я думаю, что ты не желаешь нам зла.
– Не желаю. Мы оба не желаем. Слушайте, а как там мой брат? Когда я смогу увидеть Сэнди?
– Тебе же уже сказали: он в шатре моего отца.
Тон Ноя ясно давал понять, что разговор на эту тему окончен.
– А вы его видели? Ну, Сэнди? – спросил Деннис.
– Я не хожу в шатер моего отца.
– Почему?
– Он старый упрямец, который уперся и решил остаться один в собственном шатре с его колодцами, лучшими во всем оазисе.
– Но почему бы вам не сходить повидаться с ним? – не понял Деннис.
– Он стар. Ему уже почти подошло время умирать. Он не в состоянии больше заботиться о своих посевах.
– А вы не помогаете ему?
– У меня достаточно хлопот с моими стадами и виноградниками.
– Но он же ваш отец!
– Ему не следует быть таким упрямым.
– Послушайте, он заботится о Сэнди в одиночку. У него нету ни Иалит, ни Оливемы, чтобы помогать ухаживать за больным, – никого, кроме мамонта.
– Кто-нибудь из женщин каждый вечер относит ему светильник.
– Но он же ваш отец! – возмутился Деннис. – Неужели он не оценил бы, если бы светильник принесли вы?
Ной чуть было не зарычал, но тут полог шатра поднялся, и внутрь вразвалочку зашел пеликан, а следом за ним Иалит. Вот уж кого Деннис не ожидал встретить посреди пустыни, так это пеликана. Птица приблизилась к Деннису, потом распахнула огромный клюв, и оттуда хлынул поток чистой, прохладной воды и наполнил большую миску, из которой женщины брали воду для мытья своего пациента.
– Слушай, ты ведь уже здесь был, правда? – спросил Деннис.
Иалит обрадовалась:
– Ему и вправду лучше! Он начал вспоминать!
Когда Иалит намочила кусок ткани для охлаждения его кожи, вода показалась Деннису целительной. Иалит опустилась на колени рядом с мальчиком и провела мокрой тканью по некоторым отстающим струпьям.
– Они скоро отвалятся.
Деннис посмотрел на пеликана:
– А откуда взялась эта вода?
– От дедушки Ламеха. А пеликан любезно согласился принести ее нам, перелетев через оазис.
Пеликан серьезно кивнул Деннису.
– У тебя есть имя?
Пеликан прищурился.
– Когда он пеликан, мы обычно зовем его пеликаном, – сказала Иалит.
– Когда он пеликан? А кем он еще бывает?
– Не сбивайте молодого великана с толка, – сказал Ной.
– Сильнее, чем сейчас, меня все равно уже не собьешь! – возразил Деннис. Как это все-таки здорово – узнать, что ты на родной планете! Но все-таки он чувствовал себя потерянным, вдали от всего, что было ему привычно.
Пеликан расправил угловатые крылья, вскинул их вверх, к отверстию в крыше, поднял клюв и словно бы сделался тоньше и выше – и внезапно оказалось, что на Денниса сверху вниз смотрит какое-то высокое лучезарное существо.
Мальчик ахнул:
– Кто это?
– Серафим, – сказала Иалит.
Сияющая кожа серафима была того же цвета, что у Иалит. А еще у серафима были большие серебряные крылья и такие же серебряные волосы. Кто это – мужчина? Женщина? Важно ли это? Однако же рядом с Иалит и Оливемой и еще сильнее – рядом с Аной Деннис очень отчетливо ощущал, что сам он мужчина, а они женщины.
Серафим поднял крылья, потом легко опустил их:
– Не страшись. Я Аларид, и я помогаю твоему исцелению. Наконец-то тебе стало лучше. Нет. Не пытайся встать. Ты все еще слишком слаб.
Сильные руки обняли Денниса, и вот его уже вынесли из шатра и положили на мягкое ложе из мха. В свете звезд мох блестел, словно вода.
– Вот, – сказал серафим. – Итак. Я Аларид. А ты День.
– Деннис.
– День проще.
– А твое имя Аларид? А как насчет Оливемы?
Аларид сдержанно улыбнулся:
– Я понял твою мысль, Деннис. Извини. А теперь мне нужно посоветоваться с моим сотоварищем, Аднарелем, который помогает заботиться о Сене.
– Он Сэнди. Александр.
