Сэнди купался в радости старика. Да, ему тут явно некогда будет скучать! А чем больше дел, тем меньше времени для переживаний о том, как бы вернуться домой.
Однажды утром Аднарель сказал:
– Деню уже намного лучше.
Сэнди кивнул:
– Хорошо. Только почему вы все зовете нас День и Сень? Можно подумать, будто Дени и Сени – это какие-то редкие звери.
Аднарель весело, заливисто рассмеялся:
– Это мы следом за Иафетом. А для Иафета и Сень, и День – действительно редкие звери, каких прежде не видали в оазисе, да и нигде вокруг. Хорошо, что ты ходишь с покрытой головой. – Аднарель одобрительно кивнул, глядя на соломенную шляпу, которую как-то вечером принесла Матреда вместе со светильником. – Ламех сказал, ты доблестно трудишься в огороде.
Сэнди надвинул шляпу поглубже:
– Сорняки тут – это что-то! У нас дома тоже есть сорняки, но до этих им далеко. Но я их извожу помаленьку. Кстати – а твое имя, Аднарель, что-то означает?
– Что я слуга Творца Вселенной.
– А почему ты иногда, Аднарель, ну, такой, как сейчас, а иногда вроде как превращаешься в жука-скарабея? – Сэнди потянулся было почесать плечо, где все еще облезала кожа, но успел затормозить.
– Я не уверен, что ты поймешь, – замялся Аднарель. – Жук-скарабей – это мое земное вместилище.
– А зачем тебе земное вместилище?
Аднарель вздохнул:
– Я же сказал, ты можешь не понять.
– Нет, погоди! – возмутился Сэнди. – Мы с Деннисом, может, и не самые умные в семье, но мы уж никак не дураки!
– Верно, – согласился Аднарель. – И я полагаю, ты понимаешь, что энергия и материя взаимопроникающи.
– Ну да, конечно. Наши родители – ученые.
– Однако ты живешь в такое время и в таком месте, где о созданиях, подобных мне, забыли или отрицают их существование. Тебе же нелегко было поверить в единорога, пока совсем не припекло.
Сэнди все-таки почесал предплечье, и клочки кожи посыпались вниз.
– А когда ты в скарабее, ты понимаешь, что мы говорим?
– Конечно.
– Тогда зачем тебе возиться с превращением?
– Когда я скарабей, я должен принимать его предел возможностей.
– Мне лучше думается, когда рядом Деннис, с ним можно обсуждать идеи, – пробурчал Сэнди. – Когда я смогу с ним увидеться?
– Как только он сможет двигаться. Дедушка Ламех предложил ему свое гостеприимство. Тут потише и не так тесно, как в большом шатре.
Сэнди вздохнул:
– Здешние жители очень добры к нам. И ты тоже.
Аднарель улыбнулся, но улыбка эта была такой печальной, что лицо его сделалось почти что хмурым.
– Мы до сих пор не знаем, зачем вы здесь. Ваше присутствие должно иметь какую-то цель. Но нам она неизвестна. – Его взгляд словно осыпал Сэнди золотыми искрами. – Может, ты знаешь?
– Эх, если бы! – сказал Сэнди. – Похоже, это была дурацкая случайность.
– Сомневаюсь, – возразил Аднарель.
Ной снова пришел навестить Денниса:
– Мне сказали, что ты уже почти здоров.
– Да. Спасибо.
– Оливема говорит, скоро тебя можно будет переправить.
Денниса охватила паника.
– Переправить? Куда?
– В шатер к моему отцу, Ламеху. Чтобы воссоединить вас с братом.
Паника улеглась.
– Хорошо бы! А это далеко?
– В половине оазиса отсюда.
Полог шатра был закреплен в открытом положении, и через проем и отверстие в крыше Деннис слышал звезды. Слышал, как они звенят для него.
– Вы меня отведете?
Ной подергал себя за бороду:
– Я не хожу в шатер моего отца.
– Как это?
– Это он должен прийти ко мне.
– Но почему? Разве вы не его сын?
– Он стар. Он не в состоянии заботиться о своей земле, о нем самом надо заботиться.
– Извините, господин Ной, но я все равно не понимаю, почему вы ему не помогаете.
– Я тебе уже сказал! – отрезал Ной. – У меня много работы на винограднике. Мне некогда нянчиться со стариком.
– Поговорить с отцом – это нянчиться? Мы с Сэнди часто психуем из-за нашего отца. Он обращает на нас гораздо меньше внимания, чем на нашу сестру и младшего брата, потому что они гении, а мы обычные, но, хоть мы и психуем из-за него, он все равно наш отец.
– И что?
– Когда мы вернемся домой, нас ждет долгое объяснение с отцом. Наверное, он будет очень зол на нас.
– Почему?
– Ну, мы, можно сказать, влезли в одно дело, над которым он работал.
– Я не понимаю, к чему ты ведешь, – сказал Ной.
– Да я и сам не особо понимаю, – признался Деннис. – Но суть в том, что нам придется поговорить с отцом, когда мы вернемся домой. Если мы попытаемся избегать его, это будет глупо.
– И зачем ты говоришь это мне?
– Ну… я вправду считаю, что вам следует поговорить с вашим отцом.
Ной хмыкнул.
– Не хочу быть грубым, – продолжил Деннис, – но, на мой взгляд, весь этот спор из-за колодцев и имущества тянется так долго, что уже потерял всякий смысл. Он старый человек, а вы намного моложе и должны быть достаточно сильны, чтобы уступить.
– Уступить – это сила?
– Нужно немалое мужество, чтобы попросить прощения. Именно это нам с Сэнди и придется сделать, когда мы вернемся домой.
– И зачем же? – пробурчал Ной.
– Потому что наши отношения не наладятся, пока мы этого не сделаем.
– Ты слишком молод, чтобы указывать мне, что нужно делать, – в раздражении бросил Ной. – Тебя вообще в живых бы не было, если бы мы не приютили тебя.
– Это правда, и я даже выразить не могу, насколько я вам благодарен. – Деннис снова услышал перезвон звезд. – Господин Ной, пожалуйста, сходите повидаться с вашим отцом, помиритесь с ним, пока он жив!
Ной крякнул. Встал. Вышел из шатра.
Деннис посмотрел на бархатный лоскут неба, проглядывающий через дверной проем. Звезды были ослепительны. И безмолвны.
Рыжая Тигла натерла губы и скулы красным соком каких-то ягод. Взяла палочку – она расщепила ее на конце, чтобы сделать щетку, – и причесала пышные кудри. Самые запутанные участки она уже разобрала вручную, так что щетка нужна была лишь для наведения лоска.
«Я красива, вправду красива, – подумала она. – Мои волосы такого же цвета, что и крылья моего нефилима. Мы красиво смотримся вместе».
