Комар зажужжал у нее над ухом, сел на шею и укусил.
Тигла ойкнула:
– Ну чего ты?!
Комар исчез. Рядом с ней возник нефилим с крыльями цвета пламени:
– Потому что ты и вправду очень красивая. Так бы и съел!
Тигла расплакалась:
– Рофокаль, не кусай меня!
Нефилим засмеялся:
– Подумаешь, крохотный укус. Скажи, маленькая Тигла, ты видела еще того молодого великана, которого твои отец с братом вышвырнули из вашего шатра?
– Нет. Кажется, за ним ухаживают женщины из шатра Ноя.
– Твоя сестра?
Тигла рассмеялась:
– Случись мне занемочь, не хотела бы я Ану в сиделки! Младшие женщины. Оливема и Иалит. Ана полезна, когда им требуются мази, но…
– А как он вообще попал в ваш шатер?
Девушка надулась:
– Откуда мне знать? Я позвала единорога, а вместе с ним вдруг появился этот молодой великан. Жаль, что они его выкинули. Мне бы хотелось поговорить с ним.
– Тигла, красавица моя, ты ведь сделаешь все, о чем я попрошу, правда?
– Если только ты не попросишь о том, чего я делать не хочу.
– Я хочу, чтобы ты познакомилась с этим молодым великаном. Выяснила, откуда он пришел и зачем он здесь. Ты сделаешь это для меня?
– С удовольствием.
– Только не со слишком большим, – поддел ее Рофокаль. – Я хочу, чтобы его влекло к тебе, а не тебя к нему. Ты – моя. Или нет?
Девушка подняла лицо к нему. Губы нефилима были такими же красными, как и у нее, хоть он и не мазал их ягодным соком.
– Моя, – промурлыкал Рофокаль. – Моя, моя, моя.
Сэнди сидел на выступающем из земли корне старой смоковницы. Стояла вечерняя прохлада. Хиггайон свернулся у ног мальчика и тихо похрапывал во сне.
Какой-то мужчина с пышной каштановой бородой, подернутой сединой, и каштановыми курчавыми волосами свернул с общей тропы и решительно зашагал к шатру дедушки Ламеха. Он подошел к мальчику и мамонту. Осмотрел их.
– Ты Сень.
– Да. Я Сэнди.
– Мне говорили, что вы выглядите как один человек в двух телах. Теперь я верю.
– А вы кто? – полюбопытствовал Сэнди.
– Я Ной. Твой брат находится в одном из моих шатров, и моя жена и дочери заботятся о нем.
– Спасибо! – сказал Сэнди. – Мы вам очень признательны.
Ной продолжал смотреть на него.
– Если бы я не знал, что День в одном из моих шатров, я бы подумал, что ты – это он. Как такое возможно?
– Мы близнецы, – устало объяснил Сэнди.
– Близнецы. Мы прежде ничего не знали о близнецах. – Ной умолк и посмотрел на Сэнди, потом перевел взгляд на шатер. – Мой отец сейчас там?
Сэнди кивнул:
– Он отдыхает. – Потом добавил: – Но я знаю, что он будет счастлив видеть вас.
Хоть бы это и вправду так было! Дедушка Ламех и без того казался чрезвычайно упрямым человеком, а возраст только усиливал его врожденное упрямство.
Ной, не сказав более ничего, направился к шатру.
Ной!
Сэнди вспомнил это имя. Он раньше не слышал, чтобы Ноя называли по имени. Ламех, когда упоминал о нем, говорил «мой сын». Женщины, приносившие светильник, называли его «отец».
Ной.
Галактики закружило в водовороте. Сэнди был убежден, что их с Деннисом зашвырнуло куда-то вдаль от дома, как минимум прочь из их Солнечной системы, а может, и прочь из Галактики. Но если этот Ной – тот самый Ной из истории про потоп, значит они на своей планете. Они перекинули себя во времени, а не в пространстве. А вернуться домой из другого времени может оказаться намного труднее, чем преодолеть пространство, как бы велико оно ни было.
Но, похоже, все совпадало. Жители пустыни. Кочевники, живущие в шатрах. Домашний скот. Верблюды. Люди прошлого уступали в росте людям конца двадцатого века. Вполне логично, что в допотопную эпоху они будут намного меньше. Хиггайон маленький для мамонта.
Сэнди схватился за голову. Ему резко поплохело.
Деннис сидел с Иафетом, Оливемой и Иалит на камне в пустыне. На небе еще виднелись отблески заката, но первые мерцающие звезды уже начали проявляться.
Иафет посмотрел на Денниса, залитого вечерним светом:
– Ты поговорил с моим отцом.
– Да.
– О, как я рада! – воскликнула Иалит.
– Отец куда-то пошел, – прибавил Иафет. – В сторону шатра дедушки Ламеха.
Оливема взглянула на небо:
– Теперь он станет счастливее. Все мы станем счастливее. Там, где тянется раздор, страдают все.
Деннис забеспокоился:
– Я не уверен, что он вправду прислушался ко мне.
– Но ты слышишь звезды, – сказала Оливема, – и ты выполнял их повеление.
– Большего не смог бы сделать никто, – добавил Иафет. – Теперь все в руках Эля.
Деннис на миг прикрыл глаза. Надеюсь, Сэнди не решит, что я свихнулся. Надеюсь, я сам так не решу. Выполнять повеление звезд, ага.
– Мне хочется пробежаться, – произнесла Оливема, вскочила и помчалась по пустыне. Иафет последовал за ней.
– Давай! – позвала Иалит и спрыгнула с камня. Длинноногий Деннис легко догнал их, и вдруг оказалось, что он держит за руки Иалит и Оливему и все четверо кружатся в радостном танце, купаясь в свете луны и звезд. Никогда еще Деннис не ощущал себя таким живым, как сейчас, прыгая в ночи.
Из шатра донесся рев. Сэнди с Хиггайоном вскочили в испуге. Сперва Сэнди показалось, что это был вопль гнева. Но следом послышался смех. Потом стало тихо. Сердце Сэнди забилось быстрее. Хиггайон насторожил уши, поднял хобот.
– Они не сделают друг другу ничего плохого, ведь они… – вслух произнес Сэнди. Хиггайон посмотрел на него яркими глазами-бусинами.
Потом полог шатра отлетел в сторону, и через дверной проем протиснулись Ламех и Ной – с трудом, потому что они обнимали друг друга, и по щекам их струились слезы.
Ламеху так сдавило горло от переполнявших его чувств, что слова его звучали приглушенно:
– Вот сын мой, умерший и оживший, потерянный и найденный.
Ной сжал старика в объятиях:
– Вот отец мой, мой упертый старый отец. В упрямстве мы с ним как две горошины из одного стручка. – Он посмотрел на Сэнди. – Как вы с Денем – словно две горошины.
– Как замечательно, что вы помирились! – вырвалось у Сэнди.
– Это все День, – пояснил Ной. – Он вцепился в меня и не отставал.
Сэнди удивился. Что дома, что в школе Деннис редко начинал разговор первым. Он следовал за Сэнди, а сам редко выступал с инициативой.
