Сэнди шел, повесив голову, смотрел на свои ноги, шагающие по песку. Он не заметил раздавшихся позади звуков. Внезапно ему на голову накинули какую-то гадость, ослепив его. Потом сшибли с ног и грубо подхватили. Два человека куда-то понесли его. Вонючую шкуру на голове крепко прижали ко рту, не давая ему закричать. Сэнди пытался вырваться, но удар в живот вышиб из него дух, а потом в руку вонзилось что-то острое.
Глава десятая. Песня звезд
Иалит выбралась из шатра и ускользнула прочь – к пустыне, к скале, на которой лежал огромный лев. При ее приближении лев спрыгнул со скалы, а девушка подбежала к нему, обхватила за могучую шею и разрыдалась так, что ее слова сделались почти неразборчивы:
– Дедушка Ламех умирает!
Ее слезы капали на львиную шерсть.
Когда плач ее иссяк, огромный кот осторожно слизнул ей слезы с лица. Потом они сидели – Иалит устроилась между передних лап – в молчаливом единении.
Звезды вели свой медленный танец, тускнели. Ни лев, ни девушка не шевелились. Но Иалит, прислонившись к могучей коричневато-рыжей груди, слушала, как сердце льва бьется в унисон с тихой песней звезд, и постепенно к ней возвращался покой.
Деннис сидел у шатра дедушки Ламеха, на корне старой смоковницы. Хиггайон лежал у его ног. Никто из них не двигался. Над ними молчали звезды.
В шатре Ной поддерживал отца в сидячем положении, чтобы старик мог дышать.
– Сын мой, – прошептал Ламех. – Ты был благословением для меня и нашей земли…
Слезы тихо катились по щекам Ноя и прятались в бороде.
– Я был глуп и упрям…
У его отца вырвался негромкий смешок.
– Я же не сказал, что ты не человек. Но ты слушаешь Эля?
– Я пытаюсь, отец. Я пытаюсь.
– Эль сказал мне, что через тебя благословит…
Дыхание старика пресеклось.
– Тише, отец. Не пытайся говорить.
– Это наш… последний…
– Я слушаю, отец. Тебя. И Эля.
– Ты сделаешь то, что…
– Да, отец. Я сделаю то, что Эль мне велел.
– Как бы…
– Как бы странно это ни казалось.
– Иалит…
Слезы Ноя хлынули сильнее.
– Ох, отец, я не знаю.
– Никогда не бойся. – На мгновение голос Ламеха сделался сильным и зазвучал подобно голосу серафима. Потом сила иссякла, и он закончил слабым шепотом: – Эль позаботится…
– Отец. Отец. Не уходи.
– Не удерживай меня, сын мой… сын…
Слезы Ноя текли дождем.
– Наши дорогие близнецы…
– Что, отец?
Старик ахнул, а потом улыбнулся, удивленно и радостно, так лучезарно, что в темном шатре словно бы посветлело. Или это молния вспыхнула и осветила улыбку?
– Отец! – вскрикнул Ной. И снова: – Отец! – А потом рыдания его хлынули на сухие пески пустыни подобно волнам.
Звезды не пели. Небо безмолвствовало. Хиггайон сел и насторожил уши. Деннис поднял голову, и ему показалось, что звезды приглушили свет.
И внезапно пред ним встал серафим в своем сиянии, и звездный свет снова озарил его поднятое к небу лицо.
Иафет с Оливемой на свой лад несли бдение о дедушке Ламехе. Они ушли в пустыню, к их любимому камню, и там молча сидели, держась за руки.
Наконец Иафет произнес:
– Хвала Элю, что мои отец и дедушка помирились. Было бы куда труднее вынести это, если бы…
Оливема улыбнулась:
– Два упрямых старика. Да, так гораздо лучше. Мы должны благодарить за это Деня.
– Это был счастливый час, когда я встретил их в пустыне, наших молодых великанов. Они хорошо заботились о дедушке.
Оливема вздохнула:
– Мы будем скучать по нему. Иалит в особенности. Она была более всех нас близка с ним.
– Это правда. – Иафет поддерживал рукой курчавую голову жены. – Но отец сказал, что это к лучшему, что смерть пришла за ним сейчас. Он слишком стар и слаб, чтобы выдержать путешествие.
– Какое путешествие? – спросила Оливема.
Взгляд Иафета сделался необъяснимо несчастным.
– Ох, милая, это как раз то, что я обещал тебе рассказать. Отец сказал, что Эль велел ему сделать странное. И что он получил очень своеобразные указания.
– Какие указания?
Судя по голосу, Иафету было сильно не по себе.
– Это вправду очень странно, жена моя. Эль велел моему отцу построить лодку, ковчег.
Оливема, которая до этого сидела, прислонившись к мужу, резко выпрямилась:
– Ковчег? Посреди пустыни?
– Я же сказал, что это очень странно.
– А он не мог ошибиться?
– Кто, Эль?
– Не Эль. Твой отец. Мог ли он неправильно понять указание Эля?
Иафет покачал головой:
– Он говорил очень уверенно. Он сказал, что Эль еще поведал дедушке Ламеху про грядущее.
– Ковчег. – Оливема задумчиво сдвинула темные брови. – Ковчег в пустыне. Это бессмысленно. А остальным твой отец сказал?
– Еще нет. – Иафет притянул Оливему обратно к себе. – Он сказал, что они будут смеяться.
– Будут, – согласилась Оливема. Но сама смеяться не стала.
– Я никогда еще не видел его таким серьезным, – сказал Иафет.
– Из чего следует строить ковчег? – спросила Оливема.
– Из дерева гофер. Ну, хотя бы его полно. А потом надо просмолить его изнутри и снаружи, чтобы он не пропускал воду.
– Какую еще воду?
Иафет промолчал.
Оливема повернулась так, чтобы видеть его лицо.
– Это все как-то не похоже на твоего отца.
– И на Эля тоже, – тихо промолвил Иафет.
Оливема погладила его по лицу:
– Мы не знаем, что похоже, а что не похоже на Эля. Эль – великая тайна.
Иафет рассмеялся:
– Как и большая лодка посреди пустыни!
– Насколько большая? – спросила Оливема.
Иафет раскинул руки:
– Триста локтей в длину, пятьдесят локтей в ширину и тридцать – в высоту.
– Эль вот прямо настолько точно все указал? – с любопытством уточнила Оливема.
– По словам отца – да.
– Не понимаю, – призналась Оливема. – Как жалко, что у тебя не было возможности поговорить с дедушкой!
Иафет покачал головой и вытер слезы.
– А наши близнецы? – спросила Оливема. – Что теперь будет с нашими близнецами?
