– Да.
– Попробуйте еще раз. На этот раз пройдите через оазис и сосредоточьтесь на дальнем конце. Они спрячут его как можно дальше от шатра Ноя.
– И вряд ли они пошли в ту сторону, где шатер дедушки Ламеха, – добавил Аларид.
Хиггайон взмахнул хвостом-веревочкой.
– Солнце уже высоко, – сказал Иафет. – День не сможет пройти через оазис в полдень – у него снова будет солнечный ожог.
Серафимы посмотрели на Денниса. Тот уже был весь красный и потный.
– Ты прав. День останется здесь, в шатре дедушки Ламеха, на послеполуденный отдых. Один из нас побудет с ним, на тот случай… – Аднарель не договорил.
Аларид добавил:
– И мы позаботимся, чтобы он до заката вернулся в шатер Ноя. Найдешь ты Сеня или нет, но к этому времени ты должен быть дома.
Хиггайон вскинул хобот и нетерпеливо затрубил.
– Мы придем, – пообещал Иафет. Он посмотрел на серафимов и негромко спросил: – Вы тревожитесь?
Они мрачно кивнули.
В жаре и темноте своего шатра-тюрьмы Сэнди спал урывками, и снилась ему какая-то путаная бессмыслица. Тигла крепко затягивала его ремни и оставляла ему миску с протухшим мясом. Ноздри Сэнди затрепетали.
Это был не запах Тиглы. И даже не запах протухшей козлятины. Сэнди открыл глаза и разглядел лишь маленькую темную тень и почувствовал, как в него ткнулось что-то мягкое. Сэнди протянул руку и нащупал что-то твердое и изогнутое. Мальчик провел рукой вдоль этого чего-то и в конце концов наткнулся на неровное место. Это был бивень, обломанный на конце. Глаза Сэнди приспособились к тусклому свету, и он разглядел, что трогает мамонта, но это был не Хиггайон и не Села – те были холеными и упитанными, с отполированными бивнями. А этот мамонт был тощим, со свалявшейся шерстью, один бивень у него был сломан под корень, а второй – немного подальше. Мамонт ткнул Сэнди бивнем.
Сэнди не очень понял, чего этот мамонт от него хочет. Но ясно было, что ничего плохого он ему не желает и настроен дружелюбно. Сэнди погладил зверя по косматой голове, потом провел пальцами по бивням. С беднягой явно плохо обращались, так что вполне вероятно, что он пришел из шатра Тиглы. Сэнди обрадовался обществу. Возможно, мамонт, пусть даже и паршивенький, пригодится ему ночью – не так для самого побега, как для поиска шатра Ноя.
– Эх, – сказал мальчик мамонту, поглаживая уши-лопухи, – был бы у меня единорог, я бы мог выбраться отсюда! – Он осекся. – Ну и ну. Я не подумал про единорога раньше, потому что все еще не верю в единорогов.
Он вспомнил, что Деннис вызвал единорога после того, как отец и брат Тиглы едва не убили его, скинув в мусорную яму. Деннису тоже нелегко было поверить в единорогов, но раз он смог, то и Сэнди тоже сможет.
Раз уж он сумел поверить в такую дичь, что они с Деннисом очутились в пустыне допотопных времен и стали так близки с семейством Ноя, в особенности с Иалит, что сделались чуть ли не родней, если он способен верить, что сейчас гладит мамонта, – почему же трудно будет поверить в единорога, пусть даже Деннис называл этого единорога виртуальным? Их мать верит в виртуальные частицы, а она ученый, получивший Нобелевскую премию за открытие столь маленьких частиц, что они едва постижимы даже для самого необузданного воображения.
– Что мне делать? – спросил он у мамонта. Тот в ответ теснее прижался к нему.
Если Сэнди выйдет из шатра сам, может оказаться, что они его караулят – или Рофокаль, или отец и брат Тиглы – и убьют без малейших колебаний. Даже ночь не сможет надежно укрыть его – яркие звезды озаряют оазис.
– Проблема в том, – сказал он мамонту, – что мне всегда нужно было увидеть что-то своими глазами, чтобы в это поверить. Но как ни крути – я ведь видел единорогов, целых двух. Я их видел, а значит, могу в них поверить.
Мамонт осторожно коснулся хоботом щеки мальчика. Сэнди показалось, будто в сознании его прозвучали слова: «В некоторые вещи надо поверить, чтобы их увидеть».
– Единорог! – прошептал Сэнди, и мамонт сунул хобот ему в ладонь. – Единорог, пожалуйста, реши жить. Реши быть, пожалуйста!
Темнота шатра сменилась вспышкой ярчайшего света – и вот рядом с ним уже стоял трепещущий единорог.
– Ты есть! – воскликнул Сэнди. – Спасибо, спасибо тебе!
Он протянул руки. Единорог приблизился, подогнул изящные ноги и лег, положив голову на колени Сэнди. Свет рога излился на несчастного маленького мамонта. Тот благодарно поднял голову. Сэнди погладил серебристую гриву, мягкую, словно лунный свет.
– И что дальше? – спросил он у двух столь несхожих созданий.
Свет рога замерцал, но ни единорог, ни мамонт ему не ответили.
– Если бы я заснул, – пробормотал Сэнди, обращаясь к единорогу, – или перестал верить в единорогов, ты потерял бы склонность быть, исчез и забрал меня с собой, как забрал тогда Денниса. Проблема в том, что теперь я в тебя верю. А пока я продолжаю в тебя верить, ты продолжаешь быть – верно?
Единорог ткнулся в него носом, так же ласково, как и мамонт.
– Я думаю, – прошептал Сэнди, – что до тех пор, пока я с тобой, мне ничего не грозит. Я абсолютно уверен, что Тигла не сможет к тебе приблизиться, и ее отец с братом тоже. Но если они попытаются и ты исчезнешь из бытия, возьмешь ли ты с собой нас с мамонтом? Если мы не заберем мамонта, они снова будут издеваться над ним. Ты заберешь нас?
Потом его посетила пугающая мысль. Он спрашивал Денниса, что тот чувствовал, когда исчезал с единорогом, и Деннис ответил, что вообще ничего не ощущал. Но вдруг так получилось потому, что у Денниса тогда был солнечный удар и лихорадка? Потом он вспомнил, как дедушка Ламех – или это был Иафет? – сказал ему, что единороги никогда никого не теряют.
Сэнди положил одну руку на единорога, а вторую на мамонта и стал ждать. Этот план куда лучше, чем идти куда-то с Тиглой или пытаться пересечь пустыню в одиночку.
– Понимаете, – сказал мальчик доверчиво прижавшимся к нему существам, – когда приходило время действовать, я всегда знал, что нужно делать, – и делал.
И он покрепче обнял мамонта и единорога.
Нефилимы собрались. Гордые. Заносчивые. Перетекающие во время речи в свои животные облики и обратно.
Рофокаль-комар сказал:
– Я окружил шатер иллюзией. Он стоит на краю пустыни, в самой дальней части оазиса, но иллюзия изображает, будто вокруг стада и рощи.
Иблис-драконоящерица спросил:
– А стоят ли эти великаны-близнецы таких хлопот?
– Я думаю, – ответил Рофокаль, – они знают нечто такое, что неизвестно нам. Когда я расспрашивал того, которого поймала для меня Тигла, он отвечал уклончиво.
Угиэль-кобра сказал:
– В воздухе витает опасность. Звезды подались назад. Я беспокоюсь за своего ребенка.
