Он присел у свечки и начал считать.
— Мама, папа, Гафса, — бормотал он. — Кузены и кузины… старший ёж… малыши обойдутся. От Сниффа в прошлом году я ничего не получил. Миса, хомса, тётушка… С ума можно сойти!
— Что такое? — испуганно спросила Снорочка. — С ними что-то случилось?
— Подарки! — воскликнул хемуль. — С каждым годом нужно всё больше подарков!
Дрожащей рукой он поставил в списке крестик и поспешил дальше.
— Подожди! — крикнул Муми-тролль. — Объясни… А что твои варежки?..
Но хемуль исчез в темноте — как и все остальные, кто в тот вечер носился сломя голову в преддверии Рождества.
И тогда муми-семейство бесшумно удалилось в дом за подарками. Папа выбрал самую лучшую блесну на щуку в очень красивой коробочке, вывел на ней: «Для Рождества» и положил в снег. Снорочка сняла с ноги браслет и, тихонько вздохнув, завернула его в шёлковую бумагу.
А мама выдвинула свой самый потайной ящик и достала книгу с цветными картинками — единственную цветную книгу во всей долине.
Что завернул Муми-тролль, никто не видел — его подарок был слишком красивый и слишком личный. И даже весной он никому не рассказал, что это было.
А потом они уселись в снег и стали ждать наступления катастрофы.
Время шло, но ничего не происходило.
Только выглянул из-за сарая маленький кнютт, который недавно пил у них чай.
— Весёлого Рождества, — смущённо прошептал он.
— А оно бывает весёлым? — удивился Муми-папа. — Неужели тебе совсем не страшно, что будет, когда оно придёт?
— Но оно уже здесь, — пробормотал кнютт и сел в снег вместе со своими родственниками. — Можно, мы немного посмотрим? У вас такая красивая ёлка…
— А сколько угощения! — восхищённо сказал один из родственников.
— И настоящие подарки, — сказал другой.
— Я всю жизнь мечтал увидеть это вблизи, — вздохнув, заключил кнютт.
Стало совсем тихо. Свечи ровно горели в спокойной ночи. Кнютт и его родственники замерли. Даже издали чувствовались их восторг, и грусть, и желание быть причастными к этому чуду, и в конце концов Муми-мама не выдержала и, придвинувшись к папе, шепнула:
— Тебе не кажется?
— Да, но вдруг?.. — возразил папа.
— Не важно, — сказал Муми-тролль. — Если Рождество рассердится, мы спрячемся на веранде. — И повернулся к кнютту: — Пожалуйста, это всё вам.
Кнютт глазам своим не верил. Он осторожно подошёл к ёлке, за ним — длинная череда его друзей и родственников с дрожащими от благоговения усиками.
У них ещё никогда не было собственного Рождества.
— А сейчас нам лучше спрятаться в доме, — забеспокоился папа.
Они взбежали на веранду и забрались под стол.
Ничего не происходило.
Подождав немного, они осторожно выглянули в окно.
Кнютты по-прежнему сидели на улице, ели, пили и разворачивали подарки. Так весело им ещё никогда не было. А потом залезли на ёлку и украсили её горящими свечами.
— Мне кажется, на макушке должна быть большая звезда, — сказал дядя кнютта.
— Думаешь? — проговорил кнютт, задумчиво глядя на красную шёлковую розу Муми-мамы. — Разница-то невелика, а сама идея верная.
— Надо было повесить звезду, — прошептала Муми-мама. — Но это же невозможно!
Они посмотрели на небо — далёкое и чёрное, но сплошь усыпанное звёздами — в тысячу раз более звёздное, чем летом. Самая яркая звезда висела прямо над верхушкой их ёлки.
— Что-то у меня глаза слипаются, — призналась Муми-мама. — Честно говоря, я так и не поняла, что такое это Рождество. Но кажется, всё сложилось как нельзя лучше.
— Я больше не боюсь Рождества, — сказал Муми-тролль. — Наверное, хемуль, Гафса и тётушка что-то перепутали.
Они положили жёлтые варежки хемуля на перила веранды, на самое видное место, и пошли спать, чтобы скоротать время до прихода весны.
