Когда мы пришли в лабораторию, в ней все было как обычно, если не считать передаточной камеры, стоявшей посреди покрытых чехлами аппаратов. Она была похожа на караульную будку, только с дверцей.
Мы сняли чехлы с некоторых аппаратов, и мой двойник начал объяснять мне, какие новые контуры он поставил и какие ввел новые каскады. Джин стерла пыль со стула, села и принялась терпеливо курить. Мы оба управились бы куда быстрее, если б могли заглянуть в записи и диаграммы старика, но, к несчастью, сейф, где они хранились, был заперт. Тем не менее Питер номер два сумел-таки дать мне общее представление о процессе перемещения во времени, а также кое-какие практические указания о том, как этим процессом управлять.
Спустя некоторое время Джин многозначительно взглянула на часы и поднялась.
– Простите, что я вас прерываю, – сказала она, – но нам пора домой. Я обещала девушке, что мы вернемся не позже семи, а сейчас уже половина восьмого.
– Какой девушке? – рассеянно спросил мой двойник.
– Да той, что осталась с ребенком, – ответила она мужу.
Почему-то это поразило меня больше всего.
– У вас есть ребенок? – глупо, спросил я.
Джин посмотрела на меня,
– Да, – сказала она ласково. – Чудесная малышка, правда, Питер?
– Для нас лучше нет, – согласился Питер.
Я стоял совершенно потерянный.
– Ну что ты так на меня смотришь, милый? – сказала Джин.
Она подошла ко мне, приложила руку к моей левой щеке, а к правой прижалась лицом.
– Иди к ней, Питер. Иди. Ты ей нужен, – прошептала она мне на ухо.
Питер открыл дверь передаточной камеры, и они вошли внутрь. Двое хотя и с трудом, но умещались в ней. Затем он снова вылез и обозначил ее место на полу.
– Когда ты ее построишь, приезжай и отыщи нас. Это место мы ничем не будем занимать.
– И ее привези с собой, – добавила Джин.
Затем он влез обратно и затворил дверцу. Последнее, что я увидел, было лицо Джин: в глазах ее стояли слезы.
Не успел я опомниться, как передаточная камера исчезла: она не растаяла, не испарилась, просто была – и пропала.
Если б не четыре окурка возле стула, на котором сидела Джин, вы могли бы решить, что ее здесь и не было.
Мне не хотелось идти домой. Я принялся бродить по комнате, подходил поочередно ко всем аппаратам, припоминал объяснения Питера и, чтобы как-то отвлечься, постарался вникнуть во все технические подробности. Что касается основных принципов, то уразуметь их мне стоило огромного труда. Я чувствовал, что, будь у меня эти запертые в сейфе заметки и диаграммы, я, возможно, понял бы куда больше.
По прошествии часа я решил бросить это бесполезное занятие. Я ушел из института и отправился домой, но, когда я был уже у дверей, мне ужасно не захотелось идти к себе. Вместо этого я вывел машину и через минуту катил по Ридинг-роуд, сам не понимая, как это вышло.
Когда Джин отворила на мой звонок, вид у нее был удивленный.
– О!… – воскликнула она и немного побледнела, потом покраснела. – Фредди задержался в Четвертой лаборатории, – добавила она неестественно спокойным голосом.
– Он мне не нужен, – сказал я. – Я пришел поговорить с тобой о материалах, которые остались от твоего отца там, в лаборатории.
С минуту она колебалась, потом распахнула передо мной дверь.
– Ну что ж, – сказала она каким-то неопределенным тоном, – входи, пожалуйста.
Я был у нее в доме впервые. Я последовал за ней в большую уютную гостиную, выходившую окнами в сад. Никогда еще я не ощущал такой неловкости, как в начале нашей встречи. Мне все время приходилось напоминать себе, что это не с ней я виделся днем. С этой Джин я не разговаривал больше трех лет, и мы общались лишь по делам службы. Чем больше я смотрел на нее, тем глубже становилась пропасть между нами.
Я принялся сбивчиво объяснять ей, что у меня возникла новая идея, за которую мне хотелось бы взяться. Что отец ее, хотя и не добился успеха, заложил основы для большой работы, что жалко будет, если все это пропадет, и что он сам бы решил точно так же…
Джин слушала с таким видом, будто ее больше всего на свете занимал узор коврика перед камином. Некоторое время спустя она все-таки подняла голову, и глаза наши встретились. Я мгновенно потерял нить своих рассуждений и принялся отчаянно барахтаться в словах, пытаясь снова ее поймать. В страхе я уцепился за какие-то несколько фраз, и они помогли мне выплыть, но когда я наконец добрался до берега, у меня осталось чувство, что все это время я говорил на каком-то непонятном мне самому языке. Я так и не понял – был какой-то смысл в моих словах или нет.
С минуту Джин продолжала смотреть на меня, но уже не такими чужими глазами, потом сказала:
– Да, ты, наверно, прав, Питер. Я знаю, ты с ним поссорился, как и все остальные, но рано или поздно кому-то придется пустить в ход его аппараты, иначе их демонтируют, и, по-моему, он предпочел бы, чтоб это был ты, а не кто-то другой. Тебе что, нужно от меня письменное согласие?
– Да неплохо бы, – согласился я. – Ведь некоторые из этих аппаратов стоят диких денег.
Она кивнула и перешла к маленькому бюро. Вскоре она вернулась, держа в руках лист бумаги.
– Джин… – начал я.
Она стояла, держа бумагу в протянутой руке.
– Что, Питер?…
– Джин, – опять начал я. Но тут с прежней отчетливостью ощутил всю абсурдность нашего положения.
Она наблюдала за мной. Я взял себя в руки.
– Понимаешь, я никак не могу достать его записи. Они ведь заперты, – добавил я поспешно.
– А… да, да! – сказала она, словно возвращаясь откуда-то издалека. Затем уже другим голосом добавила: – А ты узнаешь этот ключ, если увидишь? Там наверху целая коробка его ключей.
Я не сомневался, что узнаю. Я частенько его видел, когда работал со стариком.
Мы поднялись наверх. Здесь в одной комнате, отведенной под чулан, было навалено множество всякого хлама и стояло с полдюжины сундуков. Джин открыла один сундук, другой и нашла коробку с ключами. Там было два похожих ключа, поэтому я сунул оба в карман, и мы двинулись вниз.
Мы были уже на середине лестницы, когда отворилась входная дверь и вошел ее муж…
Вот так все и случилось… Человек двадцать или тридцать, включая директора, видели, как мы под руку шли по институтскому двору. Жена застала меня с моей бывшей невестой, которую я принимал у себя в ее отсутствие. Миссис Терри наткнулась на нас в верхней комнате кафе «Юбилейное». Разные люди видели нас в разных местах, и почти у всех у них, оказывается, были в отношении нас давние подозрения. И наконец, ее муж нежданно-негаданно застал свою жену с ее бывшим женихом в тот самый момент, когда они спускались из спальни.
