Я… помнила.
— Возможно, дело в сохранении энергии, — отстраненно произнес дракон.
Недоуменно посмотрела на Ирэнарна.
— Они отвечали на мои чувства, ты — нет, — пояснение вышло непонятным.
Заметив непонимание в моем взгляде, Главнокомандующий сообщил:
— Гипотеза. Одна из. Пытаюсь разобраться в проблеме и решить задачу.
И вновь замолчал, глядя на меня.
Я сидела, стараясь не двигаться и чувствуя себя до крайности неловко после произошедшего. После того, как он видел меня без одежды. После… всего.
— Я не уверен, что смогу вернуть тебя семье Кириито, — вдруг произнес Ирэнарн.
В ответ на мой вопросительный взгляд объяснил:
— Понимаю, что для тебя это сейчас правильно, но не могу. Что-то на уровне инстинктов, не могу… отпустить.
Помолчал и добавил:
— И не хочу.
Я опустила взгляд, зябко обняла плечи. Каменные ступени, на которых сидела, вдруг стали теплыми, почти горячими.
— Возможно, утром, — продолжил Ирэнарн и резко добавил: — Дня через три… четыре… Никогда.
— «Никогда» — очень страшное слово, — тихо заметила я.
— А мне нравится, — парировал Главнокомандующий. — В отношении тебя оно звучит потрясающе. В целом лучшее слово из всех, мне известных.
Глянув на него, прошептала:
— Есть слово «всегда»…
Он мрачно посмотрел на меня, кивнул и эхом повторил:
— Всегда…
Усмехнулся и добавил, видимо о себе:
— Всегда будь готов к нападению. Всегда помни об ответственности. Всегда контролируй силу. Всегда держи себя в руках. Всегда помни о том, кто ты. Всегда…
Кажется, он ненавидел слово «всегда».
Я подумала и едва слышно сказала:
— Всегда радуйся каждому дню, даже когда небо затянуло тучами. Всегда будь собой, ведь ты остаешься собой, что бы о тебе ни говорили. Всегда верь в лучшее.
Ирэнарн улыбнулся и мягко произнес:
— У тебя иное восприятие слова «всегда».
— Я слишком часто сталкивалась с «никогда», — ответила, слабо улыбнувшись.
Дракон посмотрел на меня зелеными с серебристым оттенком глазами, его зрачок снова сузился до одной тонкой нити, и Ирэнарн хрипло произнес:
— Я никогда не отпущу тебя. Я не могу. Не хочу. И не буду.
Он помолчал и добавил:
— Видимо, это предел, но мне уже все равно, кто ты — человек, эльф или дракон, мне абсолютно все равно, кто и что скажет и как этот союз воспримут иные государства. Ты стала единственным, что имеет значение. Это пугает, как не пугала даже внезапно свалившаяся на меня ответственность за всех драконов разом, но это факт.
Ирэнарн резко выдохнул и продолжил:
— Есть два варианта, милая. Первый — ты называешь свою цену, я плачу ее и получаю тебя. И второй — ты продолжаешь молчать, искать красивые слова, которые, несомненно, пробуждают мою совесть, я даже спорить с этим не буду, но ни совесть, ни благородство, ни воспитание, ни самоконтроль уже не работают, понимаешь? Не осталось ничего, кроме тебя и моего желания увидеть отклик этого желания в твоих глазах. Не слезы, не глухое смирение, мне нужен твой отклик. Нужны твои руки, которые не отталкивают, несмотря на всю очевидность абсолютной бесполезности сопротивления, а… неважно.
В купальне снова стало тихо, так тихо, что стало отчетливо слышно, как где-то вдалеке шумит водопад.
И вдруг Ирэнарн произнес:
— Я знаю твою цену.
Удивленно посмотрела на него, дракон же, чуть прищурив глаза, произнес:
— Твоя цена — мир и благополучие Любережи, а это включает в себя уничтожение Воронира и Валентайна. Я прав?
Ответа на его вопрос у меня не было. Как и слов. Как, впрочем, и возражений. Я помнила вмешательство Черного дракона в ту битву, к которой готовились жрецы Древуна, и битвы… ее просто не было. Я знала о планах Воронира и мертвяках, запертых в деревнях, которые станут опорой его армии, я… я даже догадывалась, что магистр жив.
— Воронир жив? — спросила почти шепотом.
— Естественно, — холодно ответил Ирэнарн. — Мы шли по следу. Используя иллюзию, он подставил одного из учеников. Его упущением было то, что я способен видеть истину даже без даров воздушников.
Я невольно коснулась цепочки с жемчужиной, затем, опустив руку, поправила край полотенца, все это время ощущая взгляд дракона на себе.
И как-то вдруг, практически внезапно, мелькнула странная мысль: а как вышло, что в прошлом драконы спасли человеческих магов от уничтожения? Ведь они вмешались же, остановили храмовых фанатиков и особо рьяных приверженцев Триединого, восстановили магические учебные заведения, сохранили саму магию в человеческих государствах…
— Мы уже вмешались раз, — словно в ответ на мои мысли произнес Ирэнарн, — я способен вмешаться повторно.
Не удержавшись, тихо спросила:
— А первый раз? Это тоже было сделкой?
— Нет, — последовал холодный ответ. — Это было помощью другу.
И я как-то невольно вспомнила сказанное Асур-Рратом: «А подарив тебя Черному дракону, был уверен — он обретет друга. Искреннего, преданного, открытого, готового всегда помочь. Друга, в котором, как я думал, он так нуждается…»
Не обрел.
Я опустила взгляд.
— И? — потребовал ответа Правящий дракон.
Вспомнила его слова о том, что цена есть у всех.
Подумала о деревнях, о людях, которых можно было бы спасти, если бы вмешались драконы… о магах из Ума, которые казались столь старыми из-за того, что Воронир неоднократно выпивал их силы, о Мебережи и Университете Стихийных Сил, в котором где-то сейчас травят ящериц, изобретая яд для драконов, о грассах, о… обо всех. Обо всех, включая Вереса, который, как и остальные жрецы Древуна, погиб бы, не вмешайся Ирэнарн.
— Ты согласишься, — вдруг произнес Черный дракон. — Ты уже согласна.
Подняла на него напряженный взгляд.
Дракон смотрел на меня, чуть прищурившись, словно видел насквозь.
И он действительно видел.
— Это согласие не принесет счастья ни тебе, ни мне.
Спорить было не с чем. Действительно, не принесет, я знала это уже сейчас. Как едва ли принесло счастье Вересу вступление в ряды жрецов Древуна. Мы слишком маги… мы слишком долго стремились к тому, чтобы стать магами. Мы слишком многое вынесли, ради мечты в один прекрасный день наконец назвать себя магами.
Ирэнарн отвел взгляд.
Долго, неизмеримо долго он смотрел в стену, а затем тихо просил:
