Проводив знахаря, Кирьян присел на лавку. Рядом устроилась Алена, положила голову с распущенными густыми волосами на его крепкое плечо.
– Ты прости меня, Кирьян, что за дочерью не усмотрела. Теперь из-за моей глупости сидеть нам на деревне неделю.
– Ничего, Алена. Значит, так Господу угодно было. Нам надо пройти чрез это испытание.
– Но воевода нас нынче ждать будет.
– Я позже съезжу в Бабаев, объяснюсь. Ермолай Никитич – человек строгий, но незаносчивый. Поймет. Да и надобности особой для дружины покуда во мне нет. Татар давно не было. С нас взять нечего. Их большие поселения влекут. Там всякого добра хватает. Бог милостив. Покуда беды обходили нас стороной.
Алена под тихий голос мужа задремала. Кирьян аккуратно встал, поддержал ее, уложил на лавку, накрыл одеялом, подсунул подушку. Пусть поспит.
Потом он подошел к люльке. Голова дочурки на подушке, тельце покрыто дерюжкой. Спит, посапывает. Это хорошо, значит, легче ей стало. Помогли снадобья знахаря. Дал же Господь ему дар людей избавлять от разной хвори. Всю деревню лечит. И отец его знахарем был, и дед.
На дворе посветлело. Кирьян поправил одеяло на лавке сына, вышел во внутренний двор, посмотрел на небо. Облака рваные, восток алеет. Значит, день будет сухим и теплым.
Кирьян опять поглядел на восток и увидел за пашней нескольких всадников.
– А это еще кто такие?
Он зажмурился, потом открыл глаза. Может, померещилось? Но нет, всадники мелькали за пашней. Поднял лай пес Булат, но отчего-то сразу смолк. Нехорошее предчувствие хищной змеей вползло под рубаху.
Кирьян посмотрел вправо. Там тоже были всадники. Куда ближе.
– Господи, да это же татары! – Он метнулся в избу. – Алена, очнись!
– А?! Что?
– Очнись, Алена! Кажись, басурмане к нам пожаловали.
Молодая женщина вскочила со скамьи, бросилась к люльке, взяла на руки Варвару. Видать, знахарь дал ей сонного снадобья. Девочка не проснулась.
– Ванька! – окрикнул Кирьян сына.
Тот сел на скамье, протер глаза.
– Чего? Пора вставать?
– Пора, Ванька. Быстро одевайся!
– А чего быстро-то? Рано еще!
– Татары у деревни.
Услышав это, малец соскочил со скамьи, быстро надел портки, рубаху, обулся в лапти.
– Ступайте в клеть. Там укройтесь.
– А ты, Кирьян? – спросила Алена и посмотрела на мужа, который снял со стены саблю, доставшуюся ему от отца.
– Пойду подымать народ. Биться с басурманами придется. А вы не мешкайте, прячьтесь. Коли татары подойдут к клети, ты знаешь, где лаз. Но высовываться не торопись. Пусть сперва Ванька все посмотрит.
– А ты? – вновь воскликнула Алена.
– Не хорониться же мне с вами! Мужик должен биться за семью, за деревню, за народ. Давайте, родные, живее.
Алена с детьми бросилась в клеть, а Кирьян выскочил на улицу. Он хотел добежать до столба, на перекладине которого висел колокол, ударить в набат, но едва не столкнулся со всадником. Конь отскочил в сторону.
Кирьян заметил, что татары были уже во всей деревне. Из дальних изб доносились крики, рядом раздавалась чужая речь.
Всадник был близко.
– Хватай уруса, – крикнул он.
Кирьян не стал ждать, понял, что здесь, на улице, ему одному никак не отбиться, и ломанулся обратно в избу. Сбоку в бревно вонзилась стрела. Хорошо еще, что не подожженная. Он метнулся через сени во внутренний двор, но и там были всадники.
– Ах, чтоб вас, антихристы проклятые!
Ему пришлось забираться в избу. Кирьян опрокинул стол, дабы не мешал, поднял лавку, на которой спал с Аленой, встал в правом углу под образами, крепко держа рукоятку острой сабли.
Первым в избу с истошным воплем ворвался татарин, тоже вооруженный саблей. Он не ожидал, что встретит сопротивление. Кирьян сделал два шага вперед. За этим последовал короткий взмах, и срубленный татарин рухнул на пол.
Тут появились еще двое, оба с пиками. Кирьян отбил выпад и нанес удар. Его противник выставил щит, который разлетелся на две равные части, однако спас татарина. А вот другой всадил пику в грудь Кирьяна, не защищенную ничем, кроме рубахи. Тот вскрикнул и повис на древке. Острое копье пробило тело и застряло в бревне сруба.
Так и висел Кирьян, истекая кровью, в красном углу под образами. Господь с иконы смотрел на басурман страшным, гневным взглядом.
Татарин, едва не ставший второй жертвой Кирьяна, поднялся с пола, отбросил в сторону разрубленный щит и проговорил:
– Спасибо тебе, Бахет. Не забуду.
– Ничего, Данис. Как делить ясырь будем, так и сочтемся.
В проеме двери показался Батулла.
– Что здесь? Газиз убит?
– Да, ага, урус убил славного Газиза.
– Где вы были? – Голос главаря пятерки источал гнев.
– Я ворвался в избу за Газизом, но урус уже нанес ему удар. Этот мужик оказался ловким. Если бы не щит, то он и меня разрубил бы. Тут подошел Бахет и пронзил неверного копьем.
Неожиданно в светлицу, обагренную кровью, вошел Анвар, помощник Надира.
Он увидел трупы, цокнул языком.
– Плохо. Первый же урус убил нашего брата. Почему вы по одному вошли в избу?
– Так получилось, – проговорил Батулла и отдал приказ своим бандитам: – Тело Газиза на улицу, потом идите дальше! В каждый дом вдвоем!
Бахет и Данис убежали.
Батулла повернулся к помощнику главаря и спросил:
– А ты как тут оказался, Анвар? Твоя пятерка должна захватывать деревню от реки.
Анвар поднял голову. В глазах его светилась высокомерность.
– В отличие от тебя мои люди уже взяли хороший ясырь, теперь тебе помогают. Я послал их в те дворы, которые должен захватить ты. И вовремя. Ты потерял воина. И как? Он был убит каким-то крестьянином. Иди следом за своими людьми.
– А ты?
– А я погляжу, что есть здесь.
Батулла скривился и выбежал из дома.
Алена была в клети. Она услышала крики и поняла, что мужа живым больше никогда не увидит. Да и самой не избежать позора и неволи.
Женщина ждала чуда, не могла бросить мужа, вот и потеряла время. Но сына еще можно было спасти. Она положила сонную Варвару на старые нары, стоявшие у стены, открыла вход в лаз. По нему можно было выйти на край огорода, а там и до леса недалече. Всем уже не уйти, пусть спасется сын.
Алена крикнула ему:
– Ванятка, иди сюда.
– Я боюсь, мамка.
– Иди, родной, не бойся.
