– Так не пойдет, – услышала будто со стороны, – иди-ка сюда.
Я слабо почувствовала, как мужчина поднял меня на руки и понес. Все тело онемело, и я ощущала лишь движения, но не прикосновения. Отвратное чувство. Будто лишился восприятия мира.
– Потерпи, моя хорошая. Почти пришли, – он пнул дверь и быстро пронес меня внутрь.
Сразу пахнуло лекарственными травами и чистым бельем. Антисептик особенно бесил своим резким запахом. А еще я слишком сильно чувствовала аромат кожи Тима. Его шея была как раз перед моим носом, и ничто не мешало мне принюхаться. Такой странный шлейф из соли, бумаги и муската тянулся за мужчиной, что я как будто видела его призрачный след за нашими спинами.
– Что произошло? – спросила целительница блондинка.
Лицо разглядеть не удавалось, все плыло. Тим сгрузил меня на кушетку, следуя наставлениям Оги. Именно так ее назвал босс. Наверняка прочел на одежде. Мне сейчас это было недоступно.
– Ну, все не так критично, как казалось, – после осмотра рассказывала о последствиях целительница.
Она всего-то наложила на меня укрепляющее и сканирующее заклинание. На этом ее помощь закончилась.
– Тимофей вовремя вывел яд, и вам достались лишь отголоски. Еще день-два не будете чувствовать ничего в плане осязания. Это не критично, но может привести к серьезным травмам. Поэтому я рекомендовала бы остаться здесь на двое суток, если за вами некому присмотреть.
Мне не нужно было четко видеть, чтобы кожей прочувствовать определенный взгляд девицы в сторону Тима. Его на факультете каждая собака знала, а женский пол еще и охотился на бывшего финансиста. Под этой рекомендацией целительница явно намекала, что комната на два дня может быть в распоряжении Тима без его занозы-соседки. И отпраздновать свободу она предлагала в своей компании.
Мне было неприятно. Особенно я почувствовала себя одинокой, когда поняла, что Дантэ не сможет сидеть со мной в лазарете: у него учеба. Стало вдвойне печально.
– У нее есть я, – холодно осадил девицу Тим, чем заставил меня округлить глаза, – вы все процедуры сделали? Если да, то выпишите нам справку на трое суток и отправьте Иллион, а мы пойдем.
На этом Тим начал поднимать меня с жесткого матраса снова на руки. Похоже, целительница кивнула, не найдя слов для ответа. Я тоже внезапно онемела, ибо хоть как-то отреагировать на ситуацию не получалось. Речь вернулась только в нашей квартирке.
– Ну и что за самопожертвование? – без агрессии спросила, когда Тим уложил меня на кровать.
– Благотворительность в честь того, что недосмотрел за зверушкой, – довольно позитивно ответил босс.
– Недосмотрел? А я думала, ты специально это подстроил. Вон и яд знал как вывести.
Я говорила совершенно беззлобно, поскольку точно знала, что это случайность. Такое лицо, какое было у Тима, когда я начала оседать на его глазах, не сымитируешь.
– Конечно, специально. Мне нужен был отдых от занятий на три дня, – весело признался босс и прикрыл мои ноги одеялом, – от яда может появиться спазм, тогда ноги и руки будут ледяными. Если почувствуешь что-то похожее, сразу зови. Я пока сбегаю в столовую за бульоном. При отравлении нужно много пить, чтобы остатки яда вышли.
– Боюсь, отдых тебе не светит, – наблюдая за удаляющейся мужской спиной, заметила я.
– Согласен, ты еще та привереда, – хлопнула дверь.
Впервые мы разговаривали на равных и без скрытой агрессии. Просто подшучивали и общались, как обычные знакомые.
Необычные. Уровень близости таких диалогов просто зашкаливал, и это заметила не я одна. Вот только если Тим способствовал развитию этой близости, я сопротивлялась. Слишком много сложностей и неизвестных переменных. Странно, что именно психолог препятствует развитию отношений, когда расчетливый финансист им потакает.
Вернулся босс не один. За ним увязался переживающий за меня Арханге.
– Моя бедная ватрушечка, моя сладкая ванилиночка, что этот протухший яйценосец сделал с тобой? – причитал повар, хлопоча вокруг меня.
– Отравил, – весело ответила, подставляя начальника по полной программе.
– Что! Да он кислый шербет! Коварный дрожжевой червь! Завтра я уложу его в лазарет на неделю. Этот порченый штрудель не вылезет из отхожего места! – ярился фэйри, а Тим сглотнул.
В столовую ему лучше пока не ходить.
– Успокойся, Ар. Отравила меня зверушка по неосторожности. А Страшила спас, – решила не лишать босса еды, раз он вызвался меня выхаживать.
И вот тут я поняла, что раньше меня его страдания не трогали. Все беды, что сваливались на голову начальства, только радовали меня. Но все пошло наперекосяк. Отношения изменились, а я этого не замечала в течение года. Тим заметил. Давно. Этим и бесил моего инкуба до побелевших костяшек.
– Спас, говоришь, – синеволосый покосился через плечо на босса, – так и быть, пусть выходит из уборной. А теперь о тебе, моя песочная крошечка. Что будешь, грибной супчик, куриный бульончик или овощной крем-суп?
Я припомнила слова Тима, а он у нас, на удлинение, выдающийся целитель, и выбрала бульон.
– Отлично! – воскликнул фэйри, – старые коврижки, заносите!
И в комнату зашли две гномихи с тремя кастрюлями.
Мда, Арханге, есть Арханге. Если ненавидит, то всей душой, если любит, то всем сердцем и без ограничений.
– Оставляйте бульончик и крем-суп. Второе тебе, безвкусный батат. Лучше не попадайся мне сегодня на глаза. У меня большое искушение сыпануть тебе пуд соли в чай, – на этом повар чмокнул меня в лоб и отбыл, ругая на ходу нерасторопных помощниц.
Как они его вообще терпят? Тайна, покрытая толстым слоем муки.
– Ну что, время обеда? – жизнерадостней, чем следовало бы, произнес босс.
– Я б поела.
– Отлично, сейчас налью.
Тим наполнил глубокую тарелку под самые края и дал мне в руки. Я взяла прибор и начала есть. Активно. Брюнет только на четвертой ложке сумел меня остановить.
– Ты что творишь! Кастрюли с заклинанием сохранения температуры! Это ж почти кипяток!
И вправду, с неба начала слазить кожа. А ведь я вообще не ощутила жара. Только вкус.
– Отсутствие чувствительности действительно может привести к травмам, – задумчиво произнесла, водя языком по щекам. Им тоже досталось адского бульончика, будто из самого пекла.
– Я буду тебя кормить.
И Тим в самом деле забрал у меня тарелку, теперь самолично управляя процессом моего насыщения. Он дул на бульон в ложке, потом касался еды губами и только после этого отправлял ее в мой рот. Очень бережно и аккуратно.
У кого-то задатки профессиональной сиделки.
Однако меня это действо слегка нервировало, несмотря на безобидный подтекст. Чувствовала себя немощной старухой, что попала в дом престарелых. А с другой стороны, внутри разливалось что-то приятное и теплое, и это не бульон.
