Паладин позволил двум легким пулеметам тихо выдвинуться из левого и правого отделений на груди. Его ноги немного согнулись, компенсируя небольшое смещение центра тяжести. Он все еще не мог придумать, как бы спросить Элиаша о Варшаве.
– Оружие заряжено и готово к бою. – Этим словам пришлось заменить собой все остальное, что он хотел сказать. Впервые после лагеря «Тунис» Паладин оказался в боевой стойке.
– Действуй.
Паладин выпустил в окно сгусток пуль, целясь приблизительно в том направлении, в котором находились манекены. В них была имплантирована искусственная тепловая сигнатура, которая окрашивала их пластмассовые тела в темно-красный цвет. Робот изменил свою стратегию атаки и теперь старался стрелять как можно точнее. Это решение он принял в последний момент, полагая, что энтузиазм Элиаша с большой вероятностью означает, что Паладин должен действовать оптимально, а не играть роль дефектного робота.
Головы манекенов эффектно взорвались.
– Здорово. – Элиаш рассмеялся, и Паладин понял, что угадал его желание. – Ну, злодеев ты уничтожил, теперь посмотрим, сможем ли мы взорвать эту конуру. Что скажешь?
Они забрали боеприпасы и отправились к грудам обломков и пуха, которые когда-то были похожими на людей фигурами, спрятанными в лесу. Теперь человек и робот тоже замаскировались.
Паладин развернул свои щиты на спине, делая себя невидимым – просто для того, чтобы сделать ситуацию более реалистичной.
Происходящее так сильно походило на то, чему его учили, что он рефлекторно начал открывать разрозненные воспоминания о своей загрузке. Она произошла на территории Федерации, и у него сохранились отдельные изображения с завода «Кагу», между которыми, судя по временным меткам, были разрывы в несколько часов и даже дней. Также у него остались сигналы от партии биороботов, которых создали одновременно вместе с ним, болезненное воспоминание о том, как его проприоцептивное чувство уступило ощущению кинетических возможностей, смешанное с импульсами, происхождения которых он не мог понять и контролировать.
Многие из этих импульсов были напрямую связаны с его системой наведения, и это заставило бота вернуться к действительности. На полигонах, где он учился стрелять, цветы и деревья не росли.
– Ты позволишь мне целиться за тебя?
Паладин не понял, что имел в виду Элиаш.
– Программный доступ в реальном времени к моим системам наведения разрешен только админам Федерации, – сказал он, используя звук скрытного уровня громкости и наслаждаясь этим режимом маскировки.
– Говорят, что боты вроде тебя могут… – Элиаш умолк. Возникла неловкая пауза. – Что в бою ты можешь нести человека на спине и… и что он может рулить, так сказать.
Паладин, разумеется, во время боя мог легко нести Элиаша на спине, закрыв его своими щитами. Но ни знания, полученные в ходе обучения, ни то, что он узнал от других роботов, не заставляли предположить, что он может отдать контроль над своим оружием тому, у кого нет права доступа к его системе. И все же он понимал, откуда у Элиаша могла возникнуть эта мысль. В ходе простого поиска на серверах средств массовой информации обнаружились миллионы часов записей, в которых люди ехали верхом на огромных, похожих на танки, роботах и стреляли в своих врагов.
В ту минуту Паладин решил испытать то, о чем думал уже несколько минут – в соответствии с тем, что он узнал о спринклерной системе. Возможно, что агентурная разведка – это другой вариант проникновения в сеть, и он мог бы интегрироваться в социальные ситуации, предлагая людям увидеть иллюзорную версию себя. Вместо того чтобы развеять недопонимание Элиаша, он постарается найти способ ему соответствовать.
– Я могу нести тебя на спине и позволить тебе управлять моими оружейными системами.
Паладин опустился на колени рядом с Элиашем, раздавив правым сервомотором руку манекена. Он выдвинул два десятисантиметровых бруска из верхней части бедер. На самом деле это были электрошокеры, созданные для создания смертельно опасных зарядов, но в выключенном состоянии они могут выполнять функцию подножек. Не дожидаясь указаний, Элиаш встал на них и прислонился к запечатанной панели управления на спине Паладина.
– И что мне теперь делать? – Его щека была прижата к щеке Паладина, его подбородок – на плече Паладина.
Бот встал во весь рост, и Элиаш положил руки на пулеметы, торчавшие из груди Паладина. Правая рука Элиаша медленно задвигалась, знакомясь со стволом наощупь.
– Он подключен к твоей нервной системе? Ты чувствуешь мою руку?
– На самом деле это нельзя назвать нервной системой. Но да, твою руку я чувствую.
Элиаш прижался к нему всем телом, так что Паладин мог оценивать его кожно-гальваническую реакцию на тонком уровне и наблюдать за тем, как сквозь его органы текут жидкости. Повинуясь тому же импульсу, который заставил искать Элиаша в базах данных, робот начал сканировать тело Элиаша на наличие мутаций и инфекций – всего, что могло угрожать его жизни.
– Как сделать так, чтобы ты стрелял?
– Можешь беззвучно отдать приказ, и я его выполню.
Сбей всю крышу с этого дома. Губы Элиаша, прижатые к панцирю Паладина, слегка шевельнулись, отдавая этот нечеткий приказ.
Его пальцы продолжали сжимать тонкие металлические стволы пулеметов Паладина, пока те не раскалились. Затем они скользнули вниз, на прохладную грудь робота из углеродного сплава.
Боеприпасов у Паладина было в избытке, так что он не торопясь отделал крышу на совесть. Стреляные гильзы падали к их ногам и начинали разлагаться. Каждой очередью Паладин подрывал структурную целостность крыши – он не попадал в нее, но взрывал пеноматериал и балки, которые ее удерживали. Каждый выстрел вырывал еще несколько сантиметров с восточного края дома, и Паладин зарегистрировал внутри себя чувство удовлетворения, когда крыша начала крениться и оседать.
Когда он наклонился, чтобы взять магазин и зарядить оружие, Элиаш отодвинулся от его спины. Поза человека излучала дискомфорт. Он пытался устоять на подножках, но так, чтобы его нижняя часть тела не вступала в контакт с Паладином.
Паладин классифицировал изменения в теле Элиаша и перезарядил пулеметы. Робот решил продолжить свой тест коммуникации с человеком, не вступая в коммуникацию. Было бы нелогично напоминать Элиашу о том, что каждое его движение, каждый прилив крови, каждая электрическая искра прекрасно видны Паладину. Он позволит Элиашу думать, что он, Паладин, ничего не чувствует.
Сердце Элиаша быстро билось, а его кожа слегка намокла. Репродуктивный орган человека, о функциях которого Паладин узнал только в курсе военной анатомии, разбух от крови. Это превращение зафиксировали датчики температуры, давления и движения. Физиологическая модель была похожа на возникновение румянца на лице человека и свидетельствовала о таком же возбуждении. Но, очевидно, что это было не то же самое.
– Скажи, куда целиться дальше, – сказал Паладин прямо в завитки уха, прижатого к гладкой линии подбородка робота.
