Судя по тому, что она слышала, они ввели ему невероятно мощный препарат. Криш твердил какой-то бред, и – под влиянием намеков Элиаша – ему казалось, что Джек находится здесь, в этой комнате.
– Где бы спряталась Джек? Куда бы она отправилась? – бубнил Элиаш снова и снова.
Наконец, Криш начал отрубаться – возможно, сердце стало отказывать, и ему уже не хватало кислорода. Он жестом подозвал Элиаша. Агент опустился на колени рядом с умирающим, и они оба появились в кадре.
– Джек, мне так жаль, – пробормотал Криш, всхлипывая. – Мне так жаль. – Он заглянул в глаза Элиаша, нежно заключил его лицо в свои ладони, словно любовник, а затем наклонился и шепнул ему что-то. Затем он поцеловал агента в губы. – Пожалуйста, береги себя, – вздохнул он и потерял сознание.
Элиаш подхватил Криша и усадил его у лабораторного стола – именно там, где он находился сейчас.
– Ты слышала, что он сказал? – спросил Элиаш у Паладин за пределами кадра.
– Да, – ответила Паладин. – Кроме того, в сети университета я нашла несколько документов. Они позволяют предположить, где именно в Муз-Джо находится ее убежище.
– Идем, – сказал Элиаш, когда в кадре появилась Паладин.
Дыру, которую Мед пробила в панцире Паладин, закрывал наспех распечатанный квадрат из углеволокна. Гнев и чувство удовлетворения отвлекли Мед, и поэтому она отметила, но не проанализировала значение мощной вспышки тепла, которая осветила тело Элиаша, когда он коснулся руки робота.
Мед отправила сообщение Тризеду и начала искать в университетской сети связь между Джек и Муз-Джо.
Я в сарае, ответил Тризед со своего мобильника. С коровами. Ты в порядке?
В ходе совместного проекта между департаментами синбио и животноводства приблизительно в миле от «Свободной лаборатории» появился теплый, пахнущий овсом сарай. В нем жили коровы, молоко которых было насыщено различными антибактериальными и антивирусными средствами. Мед любила приходить туда, чтобы скрыться от людей.
В ходе поисков в сети она кое-что обнаружила – скорее всего, те же данные, что и Паладин. Более тридцати лет назад департамент археологии предлагал летнюю программу занятий, связанных с раскопками тоннелей контрабандистов в Муз-Джо. В этих раскопках принимала участие студентка по имени Джудит Чен. Впоследствии раскопки были остановлены, но вход в них сохранился – он находился на складе, в подвале нового многоквартирного дома. Это хорошее место для убежища, ведь всю деятельность и расход энергии Джек маскировали люди, жившие наверху.
Мед ответила на сообщение Тризеда:
Агенты ушли. Я слегка повреждена. Нам нужно НЕМЕДЛЕННО добраться до Муз-Джо.
Иду. Можем взять машину лаборатории.
Пока Мед запускала машину и ждала Тризеда, она отправила сообщение Джек, используя протоколы связи, о которых они условились менее недели назад. Затем с помощью регулятора она подрезала и прижгла рваные края ткани на своей культе. С ремонтом конечности придется подождать.
21: Муз-Джо
18 июля 2144 г., 0648
Машина вошла в автономный режим на шоссе, ведущем в Муз-Джо, и Элиаш отпустил руль. За окном невысокие холмы сливались друг с другом во тьме.
– У тебя все в порядке? – Тон его голоса был намеренно нейтральный, а его лица Паладин не могла разглядеть.
На самом деле она уже вообще не видела лица Элиаша. Оно определенно у него было и обладало обычной группой органов чувств, но в нем не было уникальных черт, которые позволяли бы определить его как лицо Элиаша. Паладин узнавала его по голосу, по манере держаться, по облаку молекул вокруг тела, но его лицо было лишь картинкой из движущихся мышц.
Неспособность классифицировать данные, связанные с выражением лица Элиаша, вызвала у Паладин панику, которая только усилилась от мысли, как много ее мозг значил для него. «Руки» на заводе «Кагу роботикс» солгали. Клык не знал, о чем он говорит. Утратив мозг, она стала калекой, потеряла способность отличить гнев от смеха, враждебное лицо от знакомого. Как теперь она поможет Элиашу в бою?
– Мне кажется, что я слишком повреждена, чтобы участвовать в боевых операциях.
Элиаш повернулся к ней и осторожно коснулся заплатки над пустой нишей, в которой раньше находился мозг Паладин. На его лице отобразилась какая-то активность, которая ничего не говорила Паладин.
18 июля 2144 г., 0700
Джек получила сообщение Мед, и поэтому у нее хватило времени на то, чтобы подготовить неплохую ловушку. Она увидела расплывчатое изображение преследовавшего ее робота и понимала, с кем имеет дело. Она предположила, что агент-человек – стандартный сотрудник МКС: хорошо обученный, слепо верящий в право собственности и готовый без колебаний ее убить. А у нее был лишь небольшой объем данных, полученный от Мед, и, как она надеялась, элемент неожиданности.
Спрятаться она могла только в тайнике за потолком. Это была просто щель над ее лабораторным столом, обложенная слегка упругим пеноматериалом, достаточно большая, чтобы Джек могла сесть там на корточки и выпрыгнуть оттуда на агентов. Пока она ждала, расслабленно сжимая нож правой рукой, ее периметр пересылал в очки-дисплей картинку из камер наблюдения, установленных снаружи. Ей не оставалось ничего другого, как думать о Крише.
Судя по короткому сообщению Мед, Джек предположила, что перед смертью Криш снова предал ее. Но едва у нее сформировалась эта мысль, как ее накрыла волна горя. Никто не мог противостоять препаратам, которые агенты МКС использовали во время допроса – для этого требовались интенсивная подготовка и модификация. Она и Фрэнки потратили много лет, пытаясь пропатчить себя против фармакологического оружия. А максимум, что делал Криш, – это покуривал иногда «420» для собственного удовольствия.
С абсолютной четкостью, как это бывает в минуты смертельной опасности, Джек поняла, что все эти годы точила зуб на Криша из-за ерунды. Да, он поступил ужасно, закрыв «Желчные таблетки». Но теперь она видела, что его «Свободная лаборатория» продолжила то, что начали «Таблетки» – она создала сообщество, которое не только протестовало против законов о собственности, но создавало им альтернативу. Криш принял ее и проект «Реткон» – даже после десятилетий холодного молчания. Он должен был понимать, что из-за этого его могут убить.
Подавив рыдания, Джек вспомнила первую статью Криша для «Желчных таблеток». Он опубликовал ее в середине четверти, во время одного из их долгих и болезненных расставаний. Криш писал:
«Более ста лет назад в научном сообществе началась дискуссия о том, что патентная система и результаты исследований должны быть открыты для всех. В то время консерваторы любили утверждать, что информация о генетической инженерии в руках народа приведет к созданию мегавирусов или тотальному вымиранию видов, что открытые данные откроют дорогу для апокалипсиса, вызванного появлением синтетической биологии. Но теперь мы знаем, что одной великой катастрофы не произошло – происходит другая, медленная катастрофа, в ходе которой капитализм превращает каждое живое существо и мысль в собственность».
