Аллейн развернул вешалку другой стороной — их взорам снова предстала влажная потертость на воротнике мантии — и для сравнения приложил к ней свой образец.
— Может быть, может быть, — пробормотал он. — Нить такая тонкая, что на глаз точно не скажешь. Надо отправлять в лабораторию. Но очень может быть…
Он начал дюйм за дюймом, квадрат за квадратом внимательно изучать ткань: сначала сзади, потом спереди, с изнанки и снаружи…
— Влажность по всему периметру, мокрая полоса по нижнему краю, — констатировал он. — Так и должно было получиться, если человек пробежал по снегу через двор. Кроме того, подрубочный шов немного распоролся вот здесь, и край расползся на волокна. Так. Молния расстегнута по всей длине спины… Эге! Воротник держится буквально на честном слове. Весьма истрепан. Может быть… Очень может быть.
— Да-да, я понимаю, но глядите-ка, что у нас получается. Получается смехота. Ничего не сходится. Ни по какому счету. Эта штука висит здесь. В гардеробной. Значит, когда его вырубали — если, конечно, вырубали, — ее на нем не было. Не могло быть! Разве что, — протянул Рэйберн, — мантию с него потом сняли и притащили обратно сюда, но это же чушь! Тогда бы она была вся замарана.
— Угу, — рассеянно согласился Аллейн. — Была бы замарана. Замарана?
Он присел на корточки, заглянул под гримировальную скамеечку, вытащил оттуда картонный короб для мусора и приступил к изучению содержимого.
— Впитывающие салфетки. Лоскут от тряпки. Оберточная бумага… Эге! А это что такое?!
Он очень бережно извлек из короба два ватных тампона, каждый размером и формой со шляпку среднего гриба.
— Влажные, — отметил Аллейн и поднес их к носу. — Никакого запаха. Оторваны вот от того рулона возле пудреницы. Но зачем? За каким дьяволом?
— Чтобы смыть грим? — предположил Рэйберн.
— На них — никакой краски. Только чуть влаги. Чуднó!
— Ладно, хорóш мне ребят мариновать, — с тоской в голосе произнес суперинтендант из Даунлоу. — Рад был встрече — как говорится, при всем при том. Развеялся я тут с вами. Теперь обратно в серые будни. В общем, удачи!
Они пожали друг другу руки, и Рэйберн вышел. Аллейн же аккуратно отрезал маленький образец золотого ламе вокруг подрубочного шва мантии, еще раз окинул взглядом гардеробную и запер ее снаружи. Это автоматически напомнило ему кое о чем. Детектив через главный зал отправился в западное крыло, где, наоборот, отпер кабинет и выключил там свет.
Возвращаясь, он застал дверь библиотеки в дальнем конце коридора распахнутой — оттуда как раз выходил Смит. Завидев Аллейна, он на секунду замешкался, но тут же приветственно поднял руку высоко над головой, словно регулировщик.
Детектив остановился на пороге главного зала подождать его. Старик взял лондонца под локоть, и вместе они проследовали дальше. Огонь в громадных каминах уже догорал, внизу под балюстрадой, у подножия правого лестничного пролета, светился один-единственный тусклый торшер.
— Не спится? — спросил Аллейн.
— А вам? — парировал Смит. — Собственно говоря, я хотел вам сказать два слова, если это не против правил. Хилли уже лег. Как насчет стаканчика на ночь?
— Большое спасибо, пожалуй, нет. Однако продолжайте.
— Тогда и я не буду. Хватил уже сколько надо, да и ячменный отвар ждет. Хотя после того «будьте-нате» вчера ночью меня от него заранее воротит.
— Больше мыла не подмешивали?
— Чертовски хочется надеяться. — Мистер Смит подошел к ближайшему из каминов и сбил в кучку еще тлеющие дрова. — Так уделите мне минуту?
— Разумеется.
— Если я спрошу ваше мнение обо всем этом переполохе, — сказал он, — то ответ меня, как говорится, разочарует, верно?
— Если то, что у меня еще не сформировалось никакого мнения, вас разочарует, то да, — так же замысловато сформулировал Аллейн.
— Хотите сказать, мол, не знаете, что и думать?
— Вроде того. Собираюсь с мыслями и собираю факты.
— То есть?
— Вы ведь были коллекционером, как я слышал, мистер Смит, и очень успешным.
— Ну и что?
— Не случалось ли такого — скажем, давно, в начале вашей карьеры, — что перед вами открывался огромный ассортимент, целый рынок разнообразных предметов, а вы не могли надлежащим образом расставить их на ценностной шкале? Что-то окажется потом хламом, что-то — стóящей вещью. А что, если во всем этом хаосе дряни завалялось два-три подлинника? Однако в те далекие дни вы бы и ценой собственной жизни не смогли бы отличить одно от другого…
— Ну, ясно, ясно. Разжевали старому ослу.
— Боюсь, чуточку напыщенно получилось.
— Ничего. Не в том дело. Раз так, я вам вот что отвечу: я в своей науке довольно быстро собаку съел и смекнул, как и продавцу приглянуться, и покупателя привлечь, — смекнул еще тогда, когда на хороший товар у меня был только нюх и никаких знаний. А нюх у меня всегда был… искра божья, что ли. Сметка. Можете Хилли спросить. Я с ранних пор умел сорвать куш и обхитрить любого.
Аллейн вынул трубку и не спеша принялся ее набивать.
— Вы об этом меня хотели предупредить, мистер Смит? Что кто-то хочет меня обхитрить?
— Этого я не говорю. Может, и хочет кто — я этого не знаю. Нет, я о другом: при вашей работе вроде как очень кстати понимать, с кем имеешь дело. Что перед тобой за народец. Правильно?
— Вы предлагаете мне подробный разбор характеров обитателей «Алебард», так я понимаю? — беззаботно уточнил Аллейн.
— Это вы так красиво выражаться обучены, не я. Но в общем — да, речь о характерах. О типах то есть. Типов у нас тут хватает. Я и подумал: в вашем деле знать их будет далеко не лишним.
Старший суперинтендант каминными щипцами выудил из очага пылающий уголек.
— По-разному случается, — неторопливо ответил он, разжигая трубку, — вот вы говорите: «дело». Мы, сыщики, всегда имеем дело с непреложными, упрямыми фактами, и эти факты сплошь и рядом становятся камнями преткновения на пути, казалось бы, абсолютно очевидных черт характера. Исходя из характера человека, получается одно, из фактов — другое. Выражаясь банально, в людях уживаются поразительные противоречия. — Он бросил взгляд на Смита. — Тем не менее буду вам чрезвычайно признателен за экспертную оценку всей, — тут он обвел рукой окружающее пространство, — собранной здесь коллекции. Мне очень интересно.
Немедленного ответа не последовало. Аллейн еще раз взглянул на своего собеседника и не нашелся, как бы одним словом определить его выражение. Сердитое? Уклончивое? Непроницаемое? Как бы там ни было, под этим лысым черепом с начесом из редких черных волосинок, за этими маленькими блестящими глазками и плотно сжатыми губами скрывался хищник. Суровая натура… Но полно, не навеяно ли все это тем, что он знал о нем раньше? Что бы Аллейн подумал сейчас о Смите, если бы встретился с ним впервые?..
