Майор Свит вышел через одну из боковых дверей. Аллейн исчез в проходе, позади бога, с энтузиазмом преследуемый Ван дер Вегелями. Где-то вдалеке послышались их восклицания. Потом голоса их замерли, и не осталось других звуков, представилось Софи, кроме холодного бормотания подземного потока.
— Идите сядьте, — предложил Грант.
Софи села рядом с ним на каменную скамью.
— Вы немного подавлены? — спросил он.
— Пожалуй.
— Отвести вас наверх? Оставаться необязательно. Эта компания сама о себе прекрасно позаботится. Ответьте же.
— Вы очень любезны, — чопорно проговорила Софи, — но, спасибо, нет. Я не настолько расстроена. Разве что…
— Да?
— У меня есть теория насчет стен.
— Стен?
— Поверхностей. Любых поверхностей.
— Объясните.
— Вы будете глубоко разочарованы.
— Откуда вы знаете? Попытайтесь.
— Мне кажется, что поверхности — деревянные, каменные, матерчатые, любые — могут обладать некой физической чувствительностью, о которой мы не знаем. Что-то вроде покрытия на фотопленке. И таким образом сохранять впечатления о событиях, свидетелями которых стали. А в организме некоторых людей мог бы быть какой-то элемент — химического, электронного или какого-то другого порядка, — который откликался бы на это и сознавал это.
— Как будто все другие люди дальтоники, и только эти различают красный цвет?
— Именно.
— Это очень удачно решает проблему привидений, да?
— Поверхности удерживали бы не только зрительные образы. Но и чувства тоже.
— Вас не тревожит ваша идея?
— Скорее волнует.
— Ну… да.
— Мне интересно, можно ли применить это к вашему Саймону.
— Ах, не напоминайте мне об этом, бога ради! — воскликнул Грант.
— Простите, — сказала Софи, удивленная его бурной реакцией.
Он встал, отошел и, стоя к ней спиной, быстро заговорил:
— Ну, скажите же, скажите это! Если я так отрицательно отношусь ко всей этой показухе, какого черта я этим занимаюсь? Вы ведь об этом думаете? Признайтесь же. Думаете?
— Даже если и думаю, меня это не касается. И в любом случае я это сказала. Наверху. — Софи перевела дыхание. — Кажется, века назад, века.
— В конце концов мы ведь опустились веков на двадцать. И я очень сожалею, что повел себя так грубо.
— Ничего страшного. — Софи посмотрела на ярко освещенную голову Митры. — Вообще-то он не такой уж и представительный. Толстый и мирный, не правда ли? Однако странно, как пристально смотрят эти пустые глаза. Можно поклясться, что в них есть зрачки. Вы не считаете…
Она вскрикнула. Бог исчез. Кромешная тьма накрыла их, словно отгородила бархатной заслонкой.
— Все в порядке, — успокоил ее Грант. — Не волнуйтесь. Это предупреждают, что музей закрывается. Через секунду свет зажжется.
— Слава богу. Эта абсолютная тьма. Как слепота.
— «Темно и неуютно»?
— Это из «Короля Лира», да? Не слишком ободряющая цитата, если можно так выразиться.
— Где вы?
— Здесь.
На расстоянии послышались голоса: искаженные, мечущиеся в каком-то дальнем переходе. Ладонь Гранта сомкнулась вокруг руки Софи. Божок снова возник, безмятежно таращась в никуда.
— Ну вот, — произнес Грант. — Идемте. Вернемся в современный Рим?
— Конечно.
Он провел ладонью по ее руке, и они двинулись в обратный путь.
Через инсулу, поворот налево, а затем прямо — к металлической лестнице, мимо уединенного перехода, откуда доносился немолчный голос воды. Вверх по металлической лестнице. Через вторую базилику, мимо Меркурия и Аполлона, а затем вверх по последней, каменной, лестнице к свету — и там их ждал маленький магазинчик по продаже открыток и освященных безделушек: вполне обычный и ярко освещенный.
Монах и двое юношей уже закрывали его. Они пристально посмотрели на Гранта и Софи.
— Больше никого, — сказал им Грант. — Мы последние.
Те поклонились.
— Можно не спешить, — успокоил он Софи. — Верхняя базилика открыта до захода солнца.
— Где же остальные?
— Вероятно, в атриуме.
Но в садике было совершенно пусто, и в базилике почти никого. Последние запоздавшие туристы торопливо уходили через главный вход.
— Он собрал их снаружи, — предположил Грант. — Смотрите… вон они. Идемте.
На крыльце, откуда они начинали свое путешествие, стояла кучка недовольных гостей мистера Мейлера: Ван дер Вегели, майор, леди Брейсли, Кеннет и, отдельно от них, Аллейн. На дороге ждали два роскошных автомобиля.
Грант и Аллейн одновременно спросили друг друга: «Где Мейлер?» — а затем, почти без паузы: «Вы его не видели?»
Но никто, как выяснилось, мистера Мейлера не видел.
Глава 4. Отсутствие мистера Мейлера
I
— Не видели с тех пор, как он потащился искать вас! — заорал майор Свит, злобно глядя на Кеннета. — Там, внизу.
— Искать меня, — равнодушно проговорил Кеннет. — Не знаю, о чем вы говорите. Я его не видел.
Аллейн сказал:
— Он вернулся, чтобы найти вас, когда вы ушли назад фотографировать Аполлона.
Кеннет странно растягивал слова. Бесцельно посмеивался, закрывал глаза и вяло открывал их. При дневном свете Аллейн увидел, что зрачки у него сужены.
— Да, правильно, — протянул Кеннет, — я помню. Это было тогда.
— И он не пошел за вами и леди Брейсли, майор Свит?
— По-моему, это совершенно очевидно, сэр. Не пошел.
— И не присоединился к вам, леди Брейсли, в атриуме?
— Если это тот довольно убогий садик, где меня бросил галантный майор, — проговорила она, — ответ — нет. Мистер Мейлер не присоединялся ко мне ни там, ни где-либо еще. Не знаю почему, — прибавила она, округлив глаза на Аллейна, — но это слегка отдает непристойностью, вы не находите?
Майор Свит побагровел и стал неубедительно оправдываться, дескать, ему показалось, что леди Брейсли предпочла бы побыть в атриуме одна.
— Это, — парировала она, — в значительной степени зависело бы от того, что предлагалось в качестве альтернативы.
— Должен сказать… — нервно начал майор.
Но Аллейн его перебил:
— Оставайтесь, пожалуйста, все здесь. — Он обратился к Гранту: — Вы ведь отвечаете за группу, так? Будьте добры, проследите, чтобы они никуда не отлучались, хорошо?
