— А-а, хор! Как у древних греков?
Хилари поспешил вмешаться в разговор:
— Ради бога, умоляю вас, тетушка Клу… — запротестовал он, бросив взволнованный взгляд на Катберта, который стоял у буфета спиной ко всем.
— Хилари, — заметила вдруг Крессида, — мне это, кстати, напомнило…
— О чем, душа моя? — с некоторой опаской спросил хозяин усадьбы.
— О, это не так важно. Пустяки, в сущности. Я имею в виду… ну, насчет завтрашнего дня. Насчет праздника. Елка ведь у нас будет в гостиной, да? И что там по сценарию? Ты уже придумал? Режиссуру и все прочее?
Тем самым Крессида, пожалуй, впервые проявила — на словах, по крайней мере — хозяйский подход к делам в «Алебардах», и Хилари пришел в восторг (что не укрылось от Трой). Он тут же пустился в самые детальные пояснения: о звоне бубенцов, магнитофонной записи оленьего храпа, явлении Форрестера через французское окно в образе Друида; о «ветке поцелуев», рождественской ели и порядке мизансцен. Полковник слушал его с живейшим интересом и удовлетворением.
Беседа на эту мирную тему заняла весь остаток обеда. Крессида окончательно вжилась в роль «державной владычицы замка», вела ее с некоторым даже апломбом и, прежде чем миссис Форрестер, которая уже собиралась с духом, успела переломить ситуацию, наклонилась к ней с самой очаровательной улыбкой и заботливо спросила:
— Уже собираетесь, тетушка Колумбина? Вам помочь?
Та даже фыркнуть не успела. Трой не сомневалась, что юная девица сейчас впервые назвала будущую свойственницу по мужу «тетей», и тетя была этим положительно выбита из колеи. Во всяком случае, она рывком поднялась с места.
— Да, пора. Благодарю, я сама. — И направилась к выходу.
Супруг оказался у дверей раньше ее и галантно распахнул их.
— Но мы долго на приколе в гавани торчать не будем, знаете ли, — сообщил он доверительным тоном, переводя взгляд с жены на Трой и обратно. — Хилари говорит, у нас еще полно дел. Ставить елку, плести омелу и всякое такое. Как же здорово знать, что впереди тебя ждет нечто волшебное и прекрасное, ведь правда? — И он подмигнул художнице.
Несколько позже, вновь спустившись в гостиную, дамы обнаружили там только Найджела, Винсента и «яблокощекого» паренька с кухни — вся троица как раз деловито затаскивала через французское окно чудесную пушистую ель, слегка припорошенную снежком. Стройный стан ее был закреплен в особой зеленой трубке, которая, в свою очередь, крепилась на чем-то вроде маленькой хозяйственной платформы на колесиках — вроде тех, которые используются для ремонтных работ под днищем грузовых машин. В дальнем конце комнаты рождественское дерево уже поджидал специально разложенный поверх великолепного ковра кусок зеленого полотна — в центре этого куска елочку и водрузили на специальную подставку. Вместе с нею в гостиную будто ворвалась сама зима — и запечатлела по морозному поцелую на лице каждого. Крессида тут же плаксиво заныла, и слуги поспешили захлопнуть створки французского окна, после чего бесшумно удалились. Стремянка и огромная коробка с елочными украшениями остались сиротливо стоять возле возвышавшегося рядом дерева.
Кто-то из работников — вероятно, Найджел — уже успел подвесить к основной люстре старую добрую «ветку поцелуев», традиционное сооружение в форме колокола из веток омелы и остролиста, с алыми яблочками, свисающими с него на нитках мишуры. Ожерелье свечей такого же ярко-алого цвета торжественно обрамляло композицию. Вся гостиная наполнилась пьянящим ароматом смолы и хвои.
Трой почти так же, как полковник, любила рождественские елки, поэтому надеялась, что совместными усилиями им удастся спасти праздничный вечер. Даже миссис Форрестер оглядела доставленный экземпляр рождественского древа с выражением степенного одобрения и заметила, что с ним «вроде как все в порядке, без изъянов».
— По крайней мере, — добавила она, — среди игрушек есть славный разборный вертеп. Им-то я и займусь. Я сама купила его в Обераммергау
[93], когда юному язычнику Хилари было семь лет. Как видим, язычником он и доныне остается, но, чтобы угодить своей старой тетке, разрешает выставить святую вещь под елку. А как ясли Христовы уживаются в его голове с этим варварским бородачом Фредом и этим аляповатым бесстыдством на люстре, ведает только он сам. И еще, слава богу, у нас все-таки будет служба — в часовне в половине одиннадцатого. Вы не знали?
— Нет, — сказала Трой. — Я даже не знала, что здесь есть часовня.
— Есть, в западном крыле. Там служит капеллан из тюрьмы. Ну, время от времени. По обряду Высокой церкви
[94], что Хилари, конечно, одобряет… А вам нравится этот обряд?
— Нет, — просто ответила художница. — Но он живописен, его интересно переносить на холст.
Миссис Форрестер издала неопределенный звук, что-то вроде «пффу».
Тут Мервин принес кофе и ликеры. Проходя мимо Трой, он бросил на нее взгляд, полный какого-то животного подобострастия — молодую женщину этот взгляд глубоко покоробил.
Приступ хозяйского чувства ответственности, накрывший Крессиду там, в столовой, к этому времени миновал без следа — она задумчиво стояла, покачивая носком золоченой туфельки перед ярко пылающим очагом и опершись прекрасной рукой о каминную полку. Завидя Мервина, она как-то беспокойно поежилась и, когда он удалился, заметила:
— Этот человек наводит на меня ужас.
— И не говори, — отозвалась миссис Форрестер.
— Просто мурашки по коже, как от змеи. Да все они такие, если уж на то пошло. Ай, да-да, мне все это известно — все эти высокие идеи Хилли, и пожалуйста, я готова согласиться: можно и так решать проблему подбора и воспитания прислуги. Наверняка очень действенный метод. Не сомневаюсь, что, раз мы хотим высоко поднять знамя «Алебард» и держать марку на высоком уровне, такие ребята нам могут в этом деле помочь. И все же я бы предпочла пригласить греков или еще кого-то такого… знаете ли.
— Значит, ты не берешь пример с Хилари и не пытаешься, как он, рассмотреть вопрос с точки зрения самих убийц? — иронически вопросила старая леди.
— Я знаю, как он этим увлечен, я все уже слышала, — Крессида продолжала нервно дергать туфелькой. — Но давайте честно признаемся: и для него, и для меня на самом деле важнее всего приятный, цивилизованный, удобный образ жизни… Если угодно. Понимаете ли.
Миссис Форрестер пристально поглядела на нее, а затем как-то особенно решительно, всем телом развернулась к Трой.
— А вы как справляетесь со своей прислугой?
