В довершение этого безнадежно отжившего, допотопного сюжета мистер Смит вдруг прервал свое бесцельное движение и застыл как вкопанный, а миссис Форрестер, Хилари и Крессида будто по команде повернули головы и уставились на одинокий белый клочок бумаги.
И тут уж «полотну» пришла пора ожить. Полковник, как уже отмечалось, открыл глаза. Его жена сделала пять широких шагов по ковру и подняла листок.
— Но, тетя Клу… — начал было Хилари, но она заставила его умолкнуть одним только строгим взглядом.
«Письмо» лежало на полу лицевой стороной вниз, так что миссис Форрестер пришлось развернуть его, чтобы прочесть. Она прочла и… залилась краской до корней волос (тревожный симптом, особенно если речь идет о пожилых людях)!
— Что там, тетя Клу?
Рот ее захлопнулся с лязгом, словно стальной капкан. На лице появилось какое-то необычное, неопределенное выражение. Что это, ярость? — гадала Трой. Безусловно. Но и что-то еще. Не едва ли различимый отблеск удовлетворения? Не произнеся ни звука, она протянула бумагу племяннику.
На того она тоже произвела интересное впечатление: одна его бровь поползла кверху, губы разомкнулись, затем вновь сомкнулись. Хилари перечитал записку несколько раз, а затем, к крайнему изумлению Трой, издал сдержанный смешок и прикрыл рот рукою. Встретившись с художницей глазами, хозяин поместья посмотрел на нее как-то дико, но постарался поскорей овладеть собой и дрожащим голосом произнес:
— Это… ни в какие… никак… это так нелепо. Абсурдно. Дорогая моя тетя Клумба!
— Не смей называть меня так! — заорала вдруг старая леди.
— Простите, ради бога, простите, тысячу извинений. Просто я всегда… О господи. Понятно.
— Фред! Ты пришел в себя?
— Да-да, все уже в полном порядке, благодарю. Просто маленький приступ — ты знаешь, со мной они случаются. Вне всякой связи с этой штукой, уверяю тебя. Хилли совершенно прав: тут полная нелепица, глупость и абсурд. За тебя я очень обижен и зол, разумеется, но, сама понимаешь… все это смехотворно и больше ничего.
— Не знаю, не знаю. Возмутительно — конечно. Оскорбительно — безусловно. Скандально — да. Смехотворно — не нахожу. Автора необходимо высечь хлыстом на конюшне.
— Не спорю. Но, честно говоря, мне сейчас не до физических упражнений, Клу, к тому же мы не знаем, кого сечь.
— Надеюсь, это удастся узнать.
— Да-да, но это уже другая история. Нам с Хилли надо серьезно поговорить.
— Сейчас тебе надо только одно — поскорее улечься в постель.
— Что ж — пожалуй, пожалуй. Завтра следует быть в форме, не так ли? Однако ведь… Мы еще собирались нарядить елку. Я так люблю это дело…
— Не строй из себя дурака, Фред. Давай вызовем Маулта. Вместе с Хилари они могут…
— Не нужны мне никакие Хилари с Маултом. Совершенно не нужны, я прекрасно справлюсь сам. Если желаешь, могу подняться по лестнице спиной вперед. Не суетись, Клу. — Полковник решительно поднялся и отвесил Трой легкий галантный поклон. — Не передать словами, как мне жаль, что заставил вас переживать по пустякам.
— Никаких переживаний, не беспокойтесь…
— Очень мило с вашей стороны. Спокойной ночи. Спокойной ночи, Крессида, мой ангел. Спокойной ночи, Берт. Пойдем, что ли, Клу?
А все-таки «главный» в семье он, решила Трой, глядя, как полковник удаляется, опираясь на руку жены. Хилари вышел вслед за ними.
— Ну и ну! — лаконично высказался мистер Смит. — Кино.
Крессида с усилием выползла из кресла.
— Все так распсиховались из-за Форрестеров. Про то, что меня оскорбили, уже никто не помнит. А ведь нам даже не сказали, что там у них. Понимаете? Что у них в записке? Тетю Колумбину ведь вряд ли тоже обозвали «великой грешницей», как вы думаете?
— Точно нет, — согласился Смит. — Ни при каком потенциале рынка.
— В общем, я пошла спать, — заявила Крессида, расхаживая взад-вперед по гостиной. — Только хочу еще договорить с Хилари. Наверное, он наверху. Добрых снов, миссис Аллейн.
— Что же, мы так и разойдемся? А как же елочка?
— Смею думать, он сам ею займется, когда спустится обратно. В конце концов, еще не поздно. Время детское. Спокойной ночи, мистер Смит.
— Спокойной, красотка, — отвечал кокни. — Не переживайте, дышите ровно. Пусть мир сошел с ума, а нам и дела мало, правильно я говорю?
— Честно говоря, мне есть дело, понимаете ли. — Крессида прикусила губу и вышла прочь.
— Чудненько, чудненько! — проговорил ей вдогонку Смит и вновь наполнил свой стакан. — Вам плеснуть чо-нить, милая дама?
— Благодарю, не сейчас. Скажите, а вы разве не находите, что все это если и розыгрыши, то весьма предосудительные?
— Ах, вот вы о чем! Дельный вопрос. Я-то? Предосудительный — не знаю, а что до розыгрыша — сомневаюсь. Говоря образно…
Тут он вдруг осекся и бросил на Трой взгляд более острый, чем обычно.
— Что, спутались у вас все карты, да?
— Видите ли…
— Ага-а! Вас тоже не обошли вниманием, правильно?
— Ну, письма не присылали…
— А что прислали?
— Ничего особенного, — быстро проговорила Трой, вспомнив о своем обещании Мервину и слегка испугавшись проницательности мистера Смита.
— Решили придержать при себе? — спросил он. — Ваше право, конечно, но на вашем месте все-таки старине Хилли я б рассказал. Ну, да что там. День был длинный и все такое. Мне бы тоже недурно отправиться поспать. — Смит отпил глоток из бокала. — Совсем недурно, но, как говорится, лучшее, конечно, впереди.
— Лучшее? Впереди?
— На посошок, перед сном. Знаете, что я пью на посошок? Ячменную воду! Ей-ей, факт! Только ее. Ячменную воду с долькой лимона. Каждый вечер, всю мою долгую жизнь. Помогает держать режим и точно по мне, как хороший костюм. Хилли всегда велит этому своему призраку на полной ставке держать в моей комнате нужный запас.
— Найджелу?
— Угу. Бесплотному чудодею.
— А каково все же ваше мнение о здешнем антураже, мистер Смит?
— О чем это вы сейчас сказали?
— Об окружающей обстановке. Об обитателях. Об укладе жизни. Я имею в виду — в «Алебардах».
— А-а. Вас понял. Что ж, скажу: обстановка своеобразная. Диковинная. Специфическая. С какой стороны ни глянь — чуднáя. Но ведь, говоря образно, сам Хилли такой. Ему как раз подходит. Вот глядите: если б он, предположим, набрал себе сюда банду, ну там… фармазонов…
— Кого?
— Фальшивомонетчиков. Или шулеров. Или вымогателей. Или скупщиков краденого. Или аферистов. Или еще какой-нибудь такой шушеры — тут я бы был против категорически, можете поверить. Но вот убийцы — они одноразовики, с ними — дело другое.
