В половине одиннадцатого пресловутый колокол из монастыря, украденный Генрихом VIII, зазвонил на своей маленькой башенке как-то восторженно и важно — казалось, звонарь упивается своим искусством. Трой торопливо сбежала по лестнице, пересекла главный зал, затем, следуя заранее полученным инструкциям, повернула направо по хорошо знакомому коридору, ведшему в библиотеку, утреннюю столовую, будуар, кабинет хозяина и, как теперь выяснилось, в часовню тоже.
Часовня и в самом деле оказалась прекрасной и вдосталь (но отнюдь не чрезмерно!) набитой сокровищами. Художница обратила внимание на выдающейся красоты дароносицу, светильники, маленькую исповедальню в духе Кватроченто и многое другое: все подобрано с безукоризненным вкусом и, без сомнения, имело огромную ценность.
Трой внезапно испытала острое желание взять и развесить на плечах у всех этих вялых безжизненных гипсовых святых по пыльному мятому бумажному венку — и сама испугалась своей фантазии.
Катберт, Мервин, Найджел, Винсент, Кискоман и мальчик на побегушках — все уже успели чинно рассесться по своим местам в окружении целой толпы неизвестных художнице странноватых личностей — по-видимому, сезонных рабочих из поместья, их жен и детишек. Хилари с Крессидой в гордом одиночестве занимали переднюю скамью. Остальная часть приглашенных на рождественские праздники вскоре тоже прибыла, и служба — с полным соблюдением пышного обряда Высокой церкви — началась. Тюремный капеллан произнес короткую, сдержанно-изысканную проповедь. Полковник Форрестер, к удивлению и искреннему удовольствию Трой, сыграл на чудесном маленьком органе несколько подобающих случаю гимнов. Хилари читал из Евангелия, а мистер Смит — с неожиданной уверенностью, пониманием и полным набором звуков, в обычной речи им проглатываемых на манер кокни, — из Апостолов.
Ровно в три часа пополудни того же дня началась репетиция праздничного вечера.
Продумали все с тщательностью военной операции. План вкратце был таков: сперва гости собираются в библиотеке. Незаконченный портрет кисти Трой и ее подсобное творческое имущество на это время эвакуируют в кабинет Хилари. Винсент — с зонтом и прелестной саночной повозочкой эпохи барокко, на которую сложены коробки с подарками, занимает исходную позицию во дворе под оконами гостиной. Ровно в восемь вечера включается запись продолжительного перезвона рождественских колоколов, и дети торжественно попарно шествуют из библиотеки через главный зал в гостиную, откуда на них «зрительно надвигается» сверкающее золотом во тьме Дерево. Взрослые следуют за своими отпрысками.
Когда этот маневр будет успешно завершен, из маленькой гардеробной, примыкающей к гостиной, на сцену тайно выдвигается полковник Форрестер в полном облачении Друида (Крессида предварительно поможет ему облачаться и гримироваться — в той же гардеробной). Ему надлежит незамеченным выскользнуть за парадную дверь на крыльцо, а оттуда передислоцироваться далее, в зимний дворик, где вступить в боевое взаимодействие с Винсентом. Сразу после осуществления данного контакта в эфир запускается музыка с наложением упряжных бубенцов, храпа оленей и выкрика «Тпру!». Следующий шаг: Катберт и Мервин изнутри распахивают французское окно гостиной, в котором появляется собственной персоной полковник с золоченой повозкой подарков, буксируемой им на веревочке. Строго по сигналу фанфар («а также труб и шалмеев» — вставил Хилари) он, сделав круг почета вокруг елки, оставляет в стороне свой груз, кланяется аудитории, делает руками два или три эзотерических пасса, после чего осуществляет плановый отход на круги своя. То есть вместе со всеми громоздкими деталями своего туалета как можно скорее и привлекая как можно меньше внимания, устремляется обратно через главный зал в маленькую гардеробную, где при содействии той же Крессиды освобождается от бороды, усов и бровей, парика, сапог и парчовой золотистой мантии. В дальнейшем он предстает перед гостями уже в своем обыкновенном обличье.
Без накладок и мелких казусов репетиция, конечно, не обошлась — бóльшая их часть происходила по причине исключительно возбужденного состояния и актерского энтузиазма лично полковника Форрестера. Трой даже серьезно за него встревожилась, а миссис Форрестер, против чьего присутствия на мероприятии муж пытался еще раньше (вяло, впрочем) возражать, в конечном итоге заняла твердую позицию и заявила Хилари, что, если тот действительно хочет задействовать дядю в вечернем представлении, пусть прекратит «гонять его как зайца». Если же Хилари не прекратит, она, тетя Колумбина, не отвечает за последствия. С этими словами она буквально оттащила упиравшегося супруга отдыхать в свою комнату, причем, к легкой досаде последнего, заставила-таки его «для выпуска пара» взойти на лестницу спиной вперед, останавливаясь на десять секунд на каждой пятой ступени.
Крессида, которая казалась сильно удрученной, пристроилась поближе к Трой и вместе с ней наблюдала их затяжной отход. Но полковник сердечно просил обеих молодых женщин «не ждать, чем кончится дело», и потому, по предложению невесты Хилари, они уединились в будуаре.
— Иногда, — сказала Крессида, — я спрашиваю себя: это сельская усадьба или сумасшедший дом? Вы только посмотрите на все это. Просто как в современном авангардном театре. Или на хеппенинге. Мы чем-то таким занимались на органическом экспрессивизме.
— Что же все-таки такое этот органический экспрессивизм?
— Мы его сокращенно называем орэкс. И словами его не объяснишь. Нельзя сказать: орэкс — это то или вот это. Одно дело — его восприятие нами, и совсем другое — публикой. Занимаясь орэксом, можно только надеяться, что у тебя произойдет спонтанный эмоциональный взрыв и твоя энергия высвободится. — Объяснения Крессиды были бурными и напористыми.
— Зелл — это наш режиссер… то есть режиссер не в обычном, не в академическом понимании… Скорее, наш учитель, источник вдохновения… Так вот, он придает огромное значение спонтанности. Естественности.
— Вы собираетесь вернуться к занятиям?
— Нет… Мы с Хилари, скорее всего, поженимся в мае, и тогда в этом ведь не будет особого смысла, понимаете? К тому же орэкс сейчас в кризисе. Временном. С фондами туго.
— А вы сами в каких ролях выступали на этом орэксе?
— Сначала я просто… осматривалась и развивала способности к самоосвобождению. А потом Зелл сказал, что мне следует осваивать концепцию «инь — ян». По-моему, так она называется. Ну вы понимаете «мужское и женское». Ну, я и осваивала. На левую ногу натягивала такое… подобие штанины в сеточку, а к левому виску приделывала длинные зеленые крепе
[100]. Ужасно противно только было мазаться гримировальным клеем… Но знаете, образ водоросли несет довольно-таки мощный эротический заряд. У меня получалось…
— И это весь ваш костюм?
— Весь! Больше на мне не было абсолютно ничего. Публика меня принимала… Знаете ли… Просто невероятно тепло. В общем, с этим крепе я наработала такой опыт наклеивания, что борода дяди Фреда мне теперь нипочем. Она же уже готовая, нужно только закрепить как следует.
