— Поведайте мне об этом. — Я тронула висящее на шее ожерелье. — О королевском даре. Станислас впечатлил ее величество песней, Оливер, видимо, еще вчера вечером своим боевым безумием, а я?
— Будем считать, — Мармадюк приблизился и провел кончиками пальцев по моему горлу, — что ты получил награду за свою милую мордашку.
Я слегка покраснела. Ну хоть какой-то талант у меня обнаружился — миловидность. Мне стало так приятно, что в момент, когда длинные пальцы шута резко сжались на моей шее, я не успела защититься.
— Если хочешь задержаться здесь подольше, Цветочек, не болтай на каждом углу, что вчера ты видел королеву, — зло зашептал он мне в ухо.
— Так заплатите мне за молчание, — придушенно сказала я. — Дайте награду Патрику.
— Патрик Уолес? Ты просишь за него, а не за себя? — Он отступил на шаг, отпустив мое горло.
— Я не знаю, какие преимущества даст нам в будущем этот королевский аванс, но если даст хоть какие-то… — Я смешалась, вдруг подумав, что веду себя нагло и неподобающе, поэтому сложила руки перед грудью, по-мужски, треугольником вверх. — Мы друзья, мы в самом начале пути, и у нас всего должно быть поровну.
— Какое благородство.
К друзьям я вернулась, потряхивая трофеем, и не мешкая надела его на шею ленстерцу.
— Тебя тоже наградили, Патрик лорд Уолес. Достойнейший Мармадюк просил тебе это передать.
Итак, в первый день нашей, мы в это верили, блистательной миньонской карьеры каждый из нас получил по пятьдесят медных бусин, что, как я помнила, составляло половину одной серебряной.
Мы неторопливо шли по рыночной площади, высматривая трактирную вывеску. Есть хотелось всем, и наш казначей Уолес пообещал, что на скромную трапезу на четверых, если лорд Виклунд не будет усердствовать, денег хватит. Мы были расслабленны, радостны и полны надежд. Настроение подогревал молодой сидр, фляжку которого явил жаждущим нам запасливый ленстерец. Когда напитка осталось на донышке, фляжка перешла ко мне в руки, а Станислас с Оливером отстали поглазеть на хорошенькую танцовщицу.
— Я думал, ты решил нас покинуть. — Счастливо улыбающийся Патрик обнимал меня за плечи.
— Не дождешься.
Я отвечала рассеянно, потому что путь нам преградил портшез, в окошке которого я увидела профиль Гэбриела, что сразу погасило мое радужное настроение.
— Готов к сражению, Цветочек? — Носильщики остановились, ван Хорн слегка повернул голову.
— Извольте обращаться ко мне на «вы», милорд, — неприветливо проговорила я.
Он растянул рот в глумливой улыбке:
— Не изволю.
Патрик стоял рядом как могильный камень и на помощь приходить не спешил. Да и что он мог, если честно? Будь я девушкой, он, конечно, вступился бы за мою честь, да и этот аристократик не стал бы мне дерзить. Самое неприятное, что вокруг неожиданно стали обнаруживаться знакомые рожи. «Это Цветочек Шерези, — шептались где-то за спиной, — горячий парень». Мне нужно было немедленно что-то предпринять, моя честь, не девичья, а честь дворянина была под угрозой. Не на дуэль же его вызывать? Мне и одной пока достаточно. Что же делать?
Я задумчиво отхлебнула из фляги. Ван Хорн поднес ко рту серебряный бокал, не только меня мучила жажда, пригубил, на нижней губе остался влажный след.
— Вы правы, милорд. — Я бросила пустую флягу на землю. — Нам с вами нужно перейти на «ты».
И, быстро нагнувшись к окошку, я поцеловала Гэбриела ван Хорна в губы.
— Мы выпили и поцеловались так же, как это делали наши предки со времен Спящего лорда. Теперь, дружище, согласно рыцарскому кодексу, мы братья по оружию. Ты будешь называть меня Цветочек, а я… Я потом придумаю, как мне тебя называть!
Последние слова я орала уже удаляющемуся портшезу под хихиканье и аплодисменты зрителей. Победа осталась за мной, как и прозвище Цветочек, которое я уже сама на себя надела. А ведь это он первым так меня назвал, вовсе не Мармадюк, а ван Хорн. На моих губах остался винный привкус, я провела по ним языком.
— Трактир вон там, — сухо сказал Патрик. — Пойдем, Басти.
Оливер и Станислас нагнали нас уже у входа. По блестящим глазам менестреля можно было заключить, что баллада о танцовщице будет готова раньше, чем нам принесут обед.
Но обошлось. Пока трактирщик метал на стол миски с тушенными со свининой бобами, мне удалось незаметно переложить мандолину подальше на лавку. А уж когда принесли прозрачное молодое вино, Станислас даже перестал коситься в сторону своего инструмента. К сожалению, вино оказалось гадким, не чета тому, призрак вкуса которого мне удалось ощутить на губах меченого красавчика Гэбриела. Прекрасно! Так и буду его называть — меченый красавчик!
Я попросила принести также кувшин с водой и вполовину разбавила кислое пойло. Мы в Шерези поступаем именно так, если не ставим себе целью надраться и повеселиться. Застольная беседа касалась в основном отбора. Патрик прикидывал, что необходимое количество бусин при мало-мальской удаче мы соберем месяца за полтора, я в беседе участия не принимала, лишь пару раз поддакнув, когда ленстерец в лицах пересказывал друзьям мою славную баталию с ван Хорном. Станислас поморщился:
— Целовать мужчину, наверное, довольно неприятно.
Я пожала плечами:
— Тут вопрос в том, кому из нас двоих было противней, или в том, кто с отвращением не справился.
— Да ничего особенного. — Оливер подчищал хлебной корочкой уже в моей миске, его блистала чистотой довольно давно. — Просто вытягиваешь губы трубочкой и целуешь.
— У тебя от этого дядя умер? — изогнула я бровь.
— Нет, — не понял шутки великан, — в наших кланах все еще чтут обычаи Спящего лорда.
— Ты лобызал мужчин? — Станислас даже отодвинулся на самый краешек лавки.
— Не лобызал, а скреплял дружбу поцелуем.
— В разных краях разные обычаи, — сказал Патрик. — Например, у нас в Ленстере мужчина и женщина, не связанные узами брака, не могут пить из одного сосуда, ибо это приравнивается к поцелую.
Я вспомнила, как мы передавали из рук в руки фляжку с сидром, и подумала, что по ленстерским обычаям мы все давно друг друга перецеловали.
— А существует ли в мире обычай избежать дуэли?
Мой вопрос повис в тишине. Патрик опустил глаза:
— Я думал, Басти, как нам лучше поступить…
И опять тишина, а затем несмелый струнный перебор. Спящий ему в печенку! Менестрель добрался до инструмента.
— Тебе придется бежать, — наконец продолжил Патрик. — Турень крупнее тебя, выше ростом и…
— Бежать и покрыть себя позором, — пропел менестрель. — Проявить трусость, поправ дворянскую честь, или погибнуть под грудами туреневского мяса.
— Попади ему в нос с первого удара. — Виклунд повертел в руках мою уже чистую миску. — Лбом, вот так.
