— Она хорошенькая?
— Весьма. И похожа на мать. Ты же помнишь леди Аданто?
— Художницу? Еще бы! Она блистала при дворе, когда ты только начинала свой путь к трону.
— Тогда представь себе Консуэло, но тоньше в кости, выше и изящнее.
Королева закрыла глаза, размеренно задышала.
— Ты не хочешь ей помочь?
— Кому? — Аврора вздрогнула, но глаз не открыла.
— Нашей леди-графу? Ведь если фамильный кристалл признает ее наследником, значит, никаких братьев у нее нет, отец, который мог бы рождению братьев поспособствовать, скорее всего, давно в чертогах Спящего. Девушке приходится выживать, притворяясь мужчиной. Мы ведь можем ей помочь, вернув ей женскую суть, одарив титулом и выдав замуж за какого-нибудь не особо противного аристократа?
Изумрудные очи королевы открылись.
— Тебе, мой дорогой, несвойственна сентиментальность, ожидать ее от меня ты тоже не будешь. Стало быть, тебе не нравится граф Шерези и ты хочешь от него избавиться, сохранив при этом мину добряка?
Мармадюк расхохотался:
— Просто хочу быть уверен, что дамские сантименты не лишат меня развлечения в самый интересный момент.
— Я иногда забываю, как низко ты ценишь женский ум.
— Кроме твоего, моя королева. Я также опасался, что ты решишь прекратить маскарад, чтоб не отвлекать наше внимание от главной цели. Все равно у нашей Шерези нет никаких шансов в борьбе за место у трона.
— Посмотрим, — улыбнулась Аврора. — Ты говорил, на закате состоится дуэль?
— Именно, с юным Туренем.
— С тем самым, который укладывает одним ударом кулака быка? Отвратительное развлечение.
— А мне понравилось. — Шут пожал плечами. — Если твоя Шерези останется жива после встречи с лордом Анри, я обещаю сам заняться ее воспитанием.
— Договорились. И раз уж ты своими разговорами достиг цели — прогнал мой сон, тащи сюда фолианты, которые оставил у двери, займемся учетом финансов.
Глава 5
МЕДНЫЕ МИНЬОНЫ
Моник означает «советница», и лучшего имени для нее было сложно себе представить. Потому что молодость и красота проходят быстро, а способность разбираться в хитросплетениях характеров и поступков остается.
Моник провела щеткой по волосам, пепельные локоны послушно следовали за движениями. Мягкий свет свечей золотил щеки, заставлял глаза таинственно мерцать. Прекрасно! Гэбриел будет доволен, когда вернется. Моник решила для себя, что этот возлюбленный станет у нее последним, не последним любовником, а последним… объектом. Венцом карьеры, мальчиком, которого она лично сделала мужчиной и возвела к вершинам власти. Потому что, как известно, за каждым великим человеком скромной тенью стоит женщина. План она составила для себя пять лет назад, когда неприметный слуга с шевронами ван Хорнов на рукаве принес ей послание и шелковый кошель, полный монет. Юный Гэбриел — наследник лорда-канцлера, ранее скрываемый ото всех в отдаленном от столицы фамильном замке. От Моник требовалось немного — слегка обтесать капризного отрока, научить манерам и куртуазному обхождению.
Женщина покачала головой, улыбнувшись своему отражению. Пять лет — немалый срок. За это время из юного дикаря у нее получилось сделать вполне видного аристократа. Ах, как поначалу не складывалась их дружба, каким презрением одаривал ее Гэбриел, и сколькими приятными способами приходилось ей доказывать свою верность и страсть. Сейчас ему двадцать три, и, по слухам, ван Хорн-старший начал осторожные шаги в поисках наиболее выгодной для него невестки.
Вот такого оборота Моник не желала абсолютно. Она прекрасно отдавала себе отчет, что на ней-то наследник точно не женится, но супругу ему желала выбрать сама. Какую-нибудь серую мышку, которая не станет лезть в мужские дела, не будет властной или сильной, из чьей постели Гэбриел всегда будет возвращаться к любовнице.
Авантюра с королевскими миньонами пришлась очень кстати. Канцлеру придется на время отложить матримониальные планы.
Но тут взбрыкнул Гэбриел, не желающий участвовать в толкучке у трона, его устраивало существование в тени отца, и куртизанке пришлось применить все свои дипломатические таланты, чтобы добиться своего. И не только дипломатические. Для начала пришлось убеждать канцлера, разумеется — в постели. Ведь мужской ум более всего податлив после страсти, и как бы случайно оброненная шепотом фраза застревает в мужской голове надолго. Моник всегда с удовольствием пользовалась этим приемом. Она шепнула нужные слова после полуночи, и уже на рассвете Гэбриел получил недвусмысленный приказ родителя, ослушаться которого не мог.
Теперь малыш будет стараться, а она — направлять и поддерживать, и когда-нибудь…
Кстати, а куда запропастился малыш?
Она отложила щетку, поднялась, подошла к окну. Вечер давно сменился ночью. Дуэль Туреня была назначена на закате, мальчишки должны уже вернуться сюда — в «Три сестрички», чтобы продолжить праздновать победу. Потому что кутеж свой аристократы начали сразу после полудня.
Моник рассеянно посмотрела на уже прибранный обеденный стол. Несколько часов назад он ломился от яств и бутылок. Турень хохотал, заливая в свою ненасытную утробу дорогое тарифское вино.
— За лучшего борца Ардеры! — Гэбриел провозглашал тост за тостом, не забывая наполнять бокал и лорду Вальденсу, который, невзирая на щуплость, мог перепить лошадь. — Нам нужно как следует отпраздновать последний день свободы, господа!
Моник осторожно пыталась остановить попойку, указав на то, что, продолжив в таком темпе, лорды могут просто не добраться до места дуэли.
— Пошли кого-нибудь за каретой ван Хорнов, — зло оборвал ее любовник.
И пока куртизанка отлучалась, чтобы отдать распоряжения, на столе появилась еще одна бутыль — прозрачного граненого стекла, с вязким зеленым содержимым.
— Эликсир фей? — благоговейно спросила Моник, принимая из рук Гэбрила бокал.
— Это в твою честь, дорогая.
Когда ван Хорн улыбался вот так, ей становилось немножко не по себе. Из-за шрама на щеке улыбка всегда получалась кривоватой, и иногда, когда его глаза были холоднее льда, Моник начинало казаться, что она совсем не знает своего любовника.
Напиток оказался божественным, жгуче крепким, с нотками корицы, аниса и дягиля. Она долго катала во рту пряный шарик, раскрывая все его вкусы. Божественно.
Тостом в ее честь первая часть попойки и завершилась. Туреня, едва стоящего на ногах, увели на место дуэли его стражники. Сразу после этого явился кучер ван Хорнов доложить, что карета подана.
— Я скоро вернусь, дорогая. — В поцелуе Гэбриела не чувствовалось страсти, будто все его мысли занимало нечто важное, не имеющее к Моник никакого отношения.
Это было немножко обидно, но на столе ее ждала едва початая бутыль эликсира, и куртизанка знала, чем займет себя в ближайшие несколько часов.
