– Да, Джеймс мой брат.
– Значит, этот джентльмен достопочтенный мистер Уинтерли?
– Нет, отец не успел унаследовать титул, поэтому брат просто мистер Уинтерли, чем, по его словам, очень гордится. Полагаю, однажды я смогу ему поверить.
– Папа говорит, никто из нас не выбирает, в каком доме родиться, – ответила Эстер.
– Очень мудро, однако думаю, нам лучше переправить брата в Райн-Хаус и там подождать доктора, который наверняка скажет, что удар был такой силы, что способен свалить быка.
– Откуда вы знаете? – невольно вырвалось у Ровены.
– Хороший вопрос, мэм.
Издали донесся стук копыт и скрип колес: к ним спешила помощь. Джек выпрыгнул из повозки прежде, чем лошади остановились, мальчику не терпелось убедиться, что с сестрой все в порядке. Увидев ее, улыбающуюся, рядом с лордом Фарензе, он немного успокоился.
– Быстрее! – выкрикнула Эстер. – И осторожнее, не сделайте ему больно.
– Не понимаю, почему ты раздаешь всем приказы, – набросился на нее Джек. – Лучше скажи спасибо Богу, что из-за тебя этот добрый господин не погиб!
Ровена знала, что невоздержанность в словах и эмоциях связана с тем, что Джек переволновался за сестру. Жаль, что непоседа Эстер этого не понимала.
– Я же этого не хотела, я никогда не желаю никому зла, – принялась возражать та и замолчала, похоже, только сейчас осознав, как близка была к смерти, что жизнью она обязана незнакомому человеку, принявшему ее удар на себя.
– Больше ни слова, – перебила детей Ровена и обняла вновь разрыдавшуюся сестру. Она сама едва начала отходить от ужаса из-за последних событий, голова у нее болела, пожалуй, лишь немногим меньше, чем у мистера Уинтерли, но, слава богу, теперь все позади.
– Но… – пробормотал Джек, растерянно покосившись на лорда Фарензе.
– Я сказала: ни слова больше, Джек Финч, – стальным тоном повторила Ровена.
– Лучше послушайся старшую сестру, парень, – произнес их новый знакомый и похлопал мальчика по плечу.
Ровена так расчувствовалась, что едва не прослезилась следом за хлюпающей носом сестрой. Приятно и непривычно, что кто-то поддержал ее. Похоже, она может проникнуться глубокой симпатией к виконту. Она пребывала в задумчивости до тех пор, пока не услышала его приказ всем забираться в одну из телег, прибывших из имения.
– Нам надо домой. Мы должны оказаться там раньше, чем до родителей дойдут слухи о том, что случилось в лесу. Они будут страшно волноваться.
– Нет, мы не отпустим вас одних, – неожиданно твердо произнес Джеймс Уинтерли, который, по мнению Ровены, находился без сознания. – Это опасно.
– Не утруждай себя разговорами, лучше отдохни, – поспешил успокоить его брат.
Джеймс слабо улыбнулся:
– Мы и так были словно во сне, верно, миссис Уэстхоуп?
– О да, – ответила Ровена, с трудом заставив язык повиноваться.
Чем могли Финчи прогневать Бога настолько, чтобы лишиться ребенка от руки затаившегося в кустах убийцы? Мысль о том, что возвращаться домой им придется одним, пугала Ровену меньше перспективы еще какое-то время находиться в обществе человека, спасшего Эстер. Ему действительно лучше прислушаться к советам брата.
– Если вы настаиваете, необходимо отправить домой записку и сообщить, что с нами все в порядке и мы скоро приедем.
– Хорошо. Теперь можем отправляться? – устало спросил виконт.
Ровена помогла Эстер и Джеку забраться в повозку, села сама и приготовилась к неприятной поездке. Разумеется, на открытой дороге, ведущей к дому, они были отличной мишенью, радует лишь то, что она ровная, а не ухабистая, как деревенская.
– Давайте посадим девочку сюда, мисс Ровена, – услышала она мальчишеский голос, подняла голову и увидела, как юный возница похлопывает по месту между ним и помощником чуть постарше. Тронутая такой заботой, она не смогла отказать и отпустила сестру.
– Ну вот, мисс Эс. А то что бы вы там делали? – с усмешкой произнес мальчик, что приободрило Эстер гораздо лучше сочувствия.
Ровена с грустью посмотрела на Джека и взялась руками за борта телеги, чтобы удержаться при неминуемой тряске. Она вспомнила дни, проведенные с войском сэра Артура Уэлсли. Ее лошадь захромала, и пришлось идти пешком в самом конце вереницы обозов, вместе с другими женами, несущими мешки с вещами, и бежавшими за ними детьми. Для наивной молодой девушки из семьи викария пережитое позволило получить бесценный опыт. К счастью, ей вызвалась помочь одна из женщин, возившая на телеге товар на продажу солдатам.
– А как же дети? – слабым голосом спросила тогда Ровена. От боли в ногах она едва могла говорить.
– Считаешь, что слишком хороша для моей повозки, миледи? – хохотнула маркитантка.
– Нет, что вы, я совсем не это имела в виду! – возразила Ровена.
– Тогда забирайся и не спорь. Эти спиногрызы каждый день пробегают больше, притом босыми. Только посмотри на них. – Женщина окинула детей неожиданно нежным взглядом.
Ровена надеялась, что им удастся выжить во время этого внезапного отступления корпуса после битвы при Ла-Коруньи. Ей стало стыдно за свою реакцию на сегодняшнее происшествие после того, что она видела в Испании и Португалии, стыдно перед женщинами и детьми, жизнь которых оставалась невыносимо тяжелой по сей день.
Поежившись, Ровена попыталась представить, как сложилась бы ее судьба, если бы Нейт выжил. Их брак оказался совсем не таким сказочно-прекрасным, как она представляла до свадьбы. В последнее время Нейт мог и ударить жену, если рубашка его была выстирана, но не отглажена. Ей пришлось научиться уворачиваться от тумаков. Муж постоянно обвинял Ровену за потухающее пламя в очаге, подгоревшую еду, плохую погоду и даже неудачи в сражении. Во время ежемесячных женских неприятностей он отправлял ее спать на пол, называя нечистой. Вскоре они прекратились вовсе, видимо, из-за постоянного стресса, скандалов с мужем и недоедания. Нейт получал большую часть еды и все лучшее, что у них было. Ровена не решалась возражать и даже считала, что так и должно быть, ведь на войне ему приходилось тяжелее, он должен был сражаться, а она в день венчания поклялась делить тяготы и лишения с мужем и не роптать на судьбу.
После тренировочного лагеря в Шорнклиффе, куда их направили сразу после свадьбы, Нейт почувствовал себя взрослым мужчиной и рвался на фронт, мечтая о славе, однако после нескольких сражений иллюзии развеялась. Когда-то и Ровена считала войну забавным приключением, ждала, когда попадет на континент, изрядно устав от скучной и однообразной жизни сначала в Кенте, потом в Ирландии. Могла ли она обвинять Нейта за неподготовленность к реальной жизни, когда сама была в ужасе от того, с чем столкнулась? После того как Нейт погиб, Ровена искренне оплакивала его, называла несчастным молодым человеком, чья жизнь несправедливо оказалась слишком коротка, и все же…
