– Вы еще здесь? – спросил Уинтерли. Он вышел в гостиную, приглаживая ладонью растрепанные волосы.
– Как мне было велено, – напомнила Ровена и встала.
– Никогда не считал вас человеком послушным.
– Как и я вас.
– И мне это известно, – усмехнулся Джеймс, и в глазах его вспыхнули искорки.
Ровена порадовалась этому; раз он еще способен насмехаться, значит, с ним и его головой все в порядке, удар, полученный из-за непоседы Эстер, не был непоправимо серьезным.
– Теперь мне надо идти переодеваться к ужину, а вам я желаю спокойной ночи.
– Нет, дорогая Ровена.
– Я имею право поступать по собственному усмотрению.
– Разумеется, но все же вам предстоит лицезреть меня за ужином.
– Но ведь вы устали.
– Мир должен узнать, что я его не покинул.
– Вы проскакали много миль, нельзя подвергать организм еще большим нагрузкам только ради того, чтобы не пошли слухи.
– Обо мне и так немало сплетничают, верно? И что же говорят?
– Простите за такое выражение, но говорят, что вы упрямы как осел. О нас, к счастью, ничего, – поспешила добавить Ровена. – Но половина деревни мечтает пожать вам руку за отважное спасение мисс Эстер, вторая же половина уверена, что из-за нее не стоит ломать себе шею, надо наконец проучить девчонку. Я предпочитаю никого из них не слушать.
– И меня? – спросил Уинтерли с такой искренней улыбкой, что Ровена невольно улыбнулась в ответ.
В этих глазах можно утонуть. Решив не рисковать, она заставила себя отвести взгляд.
– Не стоит опять кому-то что-то доказывать, ваши сироты в безопасности. Позвольте спросить, почему вы привезли их сюда, Джеймс? Ваши враги как-то им навредили?
– Бовуд кое-что мне рассказал, – коротко ответил он.
Неужели он безгранично доверяет этому человеку? Ведь именно он втянул Уинтерли в опасную историю. Стоит быть более осмотрительным. Впрочем, Джеймсу виднее, он знает Бовуда давно, в отличие от нее.
– Здесь мы все будем в безопасности, а потом сможем с вашей помощью устроиться еще лучше в Брекли.
– О чем вы? Мы с вами ничего не будем делать вместе.
– А как же наше замужество? Необходимо все подготовить для комфортного проживания детей и нас самих. Вы так много знаете обо мне, Ровена, что стали частью моей жизни. Разве в такой ситуации можно отказаться от предложения? Вы ведь представляете, что может произойти? Мои враги захотят похитить вас и будут пытать, пока не вытянут все мои тайны. Мне придется сдаться тем, кто меня ищет.
– С чего врагам думать, что я интересна вам больше, чем любая другая женщина?
– Вы не видите возможных последствий своих действий, Ровена. Ступаете на скользкий путь, не представляя, что за люди за мной охотятся. Вам придется выйти за меня замуж, тогда у вас появится шанс спастись.
– Вы так все обрисовали, что я не могу отказаться.
– Я знал, что вы поймете, насколько разумно мое предложение.
– Я пошутила, мистер Уинтерли. Замуж за вас я ни за что не выйду.
– Надеюсь, вы хорошо подумали. Ведь больше можно и не получить предложение руки и сердца от достойного джентльмена.
– Я уже дала вам ответ. А ваши объяснения, по которым я была обязана это сделать, оскорбительны для женщины.
– Вы так любили Уэстхоупа, что не можете представить на его месте другого мужчину? – спросил Джеймс, нахмурившись, словно эта мысль причиняла ему боль. Ведь подобное вполне возможно, не так ли? У него было слишком много женщин, чтобы, встретившись с этой, он позволил поставить себя на второе место и с кем-то сравнивать.
– Нет. Задолго до его смерти мы уже жили скорее как соседи, нежели муж с женой.
– Значит, он и впрямь был глупцом, – произнес Джеймс, будто это была самая важная деталь в истории любви Натаниэля Уэстхоупа и его жены.
Ровена изобразила на лице равнодушие и пожала плечами. Она смотрела на Джеймса и понимала, что у нее нет ни одного козыря, а он не собирается отступать.
– Определенно, ваш муж был либо слепым, либо неумным.
– В бой солдат ведут офицеры, мистер Уинтерли, а не наоборот.
Ровена восхищалась мужем, потому что он не был трусом, не прятался за спины других, несмотря на испытываемый страх. Пусть их брак был обречен с самого начала, но, видит Бог, она не желала Нейту смерти.
Ровена подняла голову и натолкнулась на пристальный взгляд Джеймса. Несмотря на усталость, от него исходила невероятная по силе энергия. Ей необходимо научиться защищаться от него, иначе ей не устоять.
– Не будем вспоминать прошлое, лучше подумаем о нашем будущем, – произнес он неожиданно серьезно.
– Я не выйду за вас. Пожалуйста, примите мой отказ наконец и займитесь своей семьей.
– Ах, вот в чем дело. Вы не хотите брать на себя ответственность за троих детей, которые под моей опекой? Вам пришлось заботиться о младших братьях и сестрах, и вы, должно быть, устали от забот?
– Я люблю их всем сердцем. Они непослушные, часто пользуются тем, что мама и папа заняты приходом и не наказывают их за многие шалости, но они самые дорогие для меня люди в этом мире.
– Я ожидал, что вы именно так ответите.
– Тогда к чему эти оскорбительные вопросы? – Ровена теряла терпение.
– Хотел заставить вас сказать это вслух.
– Как вы смеете! – вспыхнула Ровена. – Впрочем, надо заметить, вы умны и изобретательны, – добавила она со снисходительной улыбкой.
– Будь это так, я не попал бы в столь неприятную историю.
Ровена напомнила себе, что не должна поддаваться его очарованию, и поспешила отвести взгляд. Относиться к нему плохо довольно трудно, ведь, сколько бы он ни сделал плохого людям за время работы шпионом, он спас троих детей. Возможно ли, чтобы девочка, которую Джеймс держал на руках, была его ребенком, притом не единственным? Подслушивая, она узнала, что мать девочки была его любовницей. Сжавшую сердце боль Ровена не смогла объяснить. Неужели она ревнует? Это означало бы, что испытываемые к Уинтерли чувства сильнее, чем она готова признать. Стараясь отвлечься, Ровена решилась задать вопрос, терзавший ее с того момента, как она узнала о трех сиротах, находящихся на попечении Джеймса.
– Почему вы это сделали? – спросила она, надеясь, что он верно ее понял.
– Потому что больше не сделал никто. – Глаза Уинтерли сверкнули стальным блеском. – Агенты, шпионы, осведомители – расходный материал, их не используют долго. Одни готовы пойти на все ради денег. Другие так хитры и коварны, что после встречи с ними я пересчитывал, все ли зубы у меня на месте. Третьи работали за идею – призрачную, как мираж, и недостижимую, как линия горизонта. Никогда не доверяйте людям, фанатично преданным делу, Ровена. Они сгорают сами и причиняют боль тем, кого должны беречь.
