Ровена попыталась освободить руку, но вспомнила слова Калли и решила подождать, что будет дальше. Переведя дыхание, Джеймс огляделся, сделал шаг, увлекая Ровену за собой. Без слов он смог дать ей понять, что они могут перемещаться совершенно спокойно, не боясь быть замеченными. Они вошли в дом, и Ровена повернулась, чтобы убедиться, что тяжелая дубовая дверь закрылась за их спинами. Старые петли приглушенно скрипнули – очевидно, дверью редко пользовались. Мог ли такой тихий звук их выдать?
Внезапно в голову пришла мысль, что Джеймс ни разу не появлялся в ее комнате из тех же соображений, из которых сделал ей предложение, – желая защитить. Он поступал так не единожды. С целью защитить лорда Фарензе и его дочь он покинул дом брата и выбрал для себя рискованное занятие. Он взял под опеку детей-сирот. Неудивительно, что его стремление защищать распространилось и на молодую вдову. Вероятно, он счел, что напавший на него в лесу человек вернется, чтобы ей отомстить? В любом случае это не повод для брака. Самолюбие Ровены было уязвлено, поэтому она и отвергла его предложение много недель тому назад. И все это время убеждала себя, что совершенно не думает о Джеймсе Уинтерли.
Ровена тяжело вздохнула, вспомнив, как он упал, когда Эстер свалилась ему в руки. Тогда она замерла, пораженная тем, что слышала звук пронесшейся пули, хотя тогда не была в этом уверена. Опасность не отступила. Сейчас ей казалось, что она готова заслонить его собой, чтобы защитить, ведь от одной мысли о смерти Джеймса кровь стыла в жилах.
Оказавшись в спальне, Ровена подумала, что, открой она сейчас рот, не смогла бы удержаться и сказала бы все, о чем они так и не нашли время поговорить раньше. Но нет, он привел ее сюда не для этого. Джеймс не был настроен на разговоры. Его губы жадно искали ее, будто он изголодался за время разлуки. Как же она могла быть такой нечуткой? Если бы она не заставила Джеймса уехать, все эти недели они провели бы вместе в этом доме. Как хорошо, что Джеймс так великодушен и не способен держать зло.
Ровена с нежностью перебирала пальцами его темные шелковистые пряди. В душе ее боролись противоречивые чувства, она сожалела, что оттолкнула его, и сомневалась, что должна позволить себе быть так близко. Поднявшись на цыпочки, она дала Джеймсу крепко обнять себя и коснуться губами. Огонь во всем теле вспыхнул ярче, пробуждая желание. Возможно, он даже ощутил ее неуверенность, понял, что мысли ее путаются, подталкивая то к одному решению, то к противоположному.
Ровена вздохнула, вспомнив, какими были ее отношения с Нейтом, как страх охватывал ее всякий раз, когда муж был рядом, ведь неизвестно, как он себя поведет. Оторвавшись от ее губ, Джеймс чуть отстранился, внимательно посмотрел ей в глаза и покачал головой. Слова были не нужны, в этом жесте было все, что он хотел сказать. Он будто извинялся за то, что послушался ее и уехал, за то, что не вернулся раньше, и даже за ту боль, которую ей причинил Нейт.
– Будь со мной, – прошептала Ровена. Казалось, она только сейчас поняла, что они уже стоят около кровати и спешно снимают друг с друга одежду. – Не медли.
Его камердинер никогда не простит ей такого обращения с дорогим жилетом и тончайшей сорочкой. Теперь они лежали, как ненужные тряпки, на полу, рядом с ее платьем. Мысленно посмеявшись, Ровена подумала, что теперь его будет трудно привести в порядок.
Должно быть, она произнесла эти слова вслух, потому что Джеймс приподнял бровь и усмехнулся.
– А мне это нравится, – произнес он, окидывая взглядом ее полуобнаженное тело. – Мы никому не скажем, какая ты на самом деле. Обещаю хранить тайну в ближайшие пятьдесят лет, если не сойду с ума.
– Нет смысла ничего скрывать, ведь ты здесь, рядом со мной не для того, чтобы сходить с ума, верно? – Ровена прижалась к Джеймсу и вдохнула чудесный свежий аромат одеколона.
– Но ты ведь хотела, чтобы я ушел и ничего от тебя не требовал. – Джеймс заглянул ей в глаза.
– Никогда больше так не делай, – прошептала Ровена и страстно прижалась к его губам. Сейчас важнее их поцелуя не было ничего на свете.
Обнявшись, они нырнули в пучину наслаждений, туда, где она смогла узнать еще больше о поцелуях. Ровена и не предполагала, что на ее теле есть столько мест, которых мужчина может коснуться кончиком языка и губами, и это вызовет бурю неизвестных ранее чувств. Теперь она не представляла, как сможет жить без таких прекрасных мгновений, которые, оказывается, случаются в жизни женщины. Как глупо было так долго сопротивляться и не позволить себе познать много нового и удивительного. То, что открылось ей в объятиях Джеймса, было совсем не похоже на супружеские обязанности с Нейтом. Между ними была такая же разница, как между пламенем свечи и светом солнца. Рядом с Джеймсом она забыла обо всем, позволила себе быть просто женщиной и любовницей.
– Ровена… – прошептал он, удовлетворив первую жаркую страсть, и откинулся на подушки рядом с ней. Они оба тяжело дышали, тела и лица их покрылись потом, дрожь напоминала о пережитых сладостных мгновениях.
– Я скучала по тебе, – призналась она. – С той секунды, как ты вскочил на своего дикого жеребца и умчался прочь, я чувствовала невыносимую боль, словно ты забрал с собой частичку меня.
– Милая моя деревенская вдова, ты ведь сама хотела, чтобы я оставил тебя в покое.
– И ты мне поверил?
– Почти, – рассеянно ответил Джеймс. – Мне надо было настоять тогда, и все между нами сразу прояснилось бы, но в комнату мог войти Гидеон или его дядя, кроме того, тебе полезно было немного поскучать по мне, верно?
– А ты уверен, что я скучала? – спросила Ровена и провела рукой по его широкой мускулистой груди, поросшей темными волосками.
– А разве нет? – Джеймс посмотрел на нее строго и чуть насмешливо, будто не она сейчас лежала рядом, раскрасневшаяся и счастливая.
– Скучала. Каждую минуту, Джеймс, – призналась Ровена и вздохнула так мечтательно, что все ее чувства стали бы понятны любому.
И все же остатки сомнений не покидали ее. Ведь мужчины могут лгать даже после тех минут наслаждения, которые они пережили. Подобное может произойти и с ней. Ровене стало страшно, что она позволила себе забыться и подпустила Джеймса так близко. Эта мысль омрачила ее радость от удовольствия, которое они подарили друг другу. Впрочем, раз это ночь безрассудных поступков, она не будет ни о чем сожалеть, ведь судьба предоставила ей возможность получить, хоть раз в жизни, настоящее удовольствие. Она будет ценить каждое мгновение, когда может прикоснуться к этому совершенному телу, прекрасному, как произведение искусства. Джеймс открыл ей совершенно новую себя, даже от воспоминаний о его ласках она едва не задохнулась. Внутри разливалось блаженное тепло и желание принять его снова. И сейчас кожей она ощущала прикосновение его рук и губ, и весь мир вокруг переставал существовать.
– Не спеши, доверься мне, – произнес над самым ее ухом Джеймс.
Может ли он сдержать ее жаждущую вырваться наружу страсть, ведь ей самой это не под силу.
