Б. Юлин: Для японцев начинать войну без объявления войны было в принципе нормой. Для нас это оказалось некоторой неожиданностью. Мы с Японией воевали впервые. На второй день войны…
Д. Пучков: Я опять, извини, перебью. Значит, не было людей, которые понимали менталитет японцев, знали, как с ними обращаться, предполагали, чего от них в какую минуту ждать. Не рассказывали всем прекраснодушные сказки о том, какие мы хорошие и правильные, а от этих подлецов-азиатов можно ждать чего угодно…
Б. Юлин: К сожалению, наше правительство тогда плохо понимало менталитет даже собственного народа, не то что японского.
Д. Пучков: И не только тогда.
Б. Юлин: Поэтому то, что они плохо понимали японцев, – это уже, извини, дело десятое. На второй день войны император Николай II принял в Зимнем дворце депутацию петербургского губернского земства, которая поднесла Николаю патриотический верноподданнический адрес. «Санкт-Петербургское губернское земство, в скорбном негодовании на дерзкое нарушение самонадеянным врагом любовно охранявшегося Вами мира, как один человек, сплачивается у отца нашей Родины. Непоколебимо величие России и ее монарха. Да благословит Господь подвиги победоносных войск Ваших, Государь, и да сохранит он драгоценные силы и здоровье Ваше». В ответ Николай II заявил: «Меня очень утешают в переживаемое нами трудное время единодушные выражения патриотизма, доходящие до меня из самых отдаленных местностей России. Уповая на помощь Божью и глубоко веря в наше правое дело, я твердо убежден, что наши войска и флот сделают все, что подобает доблестному русскому воинству, для поддержания чести и славы России». Кстати, в этот же день появился рескрипт императора Японии об объявлении войны России.
Д. Пучков: А зачем этот адрес? Что он должен выражать?
Б. Юлин: Моральная поддержка власти. Все сплотились вокруг императора в результате подлого нападения японцев.
Д. Пучков: Ну, сейчас про такую формулировку сказали бы: «Мощно лизнул».
Б. Юлин: В общем-то, да. Это было особенностью самодержавной монархии: вовремя прогнуться перед императором – реально выгодно.
Д. Пучков: И очень важно.
Б. Юлин: Нет, ну на самом деле ура-патриотический подъем в первый момент был довольно серьезный. Настолько серьезный, что даже сторонники введения в стране конституции и конституционных преобразований объявили, что на время войны снимают все свои требования.
Д. Пучков: Ты смотри. Та-ак. И что же дальше?
Б. Юлин: Итак, ситуация. Японцы напали на корабли на внешнем рейде, повредив лучшие в эскадре. Значит, Макаров был прав. Адмирал Старк получает пинка под седалище, и командующим Тихоокеанским флотом назначается адмирал Макаров. Но при этом если Старк командовал тихоокеанской эскадрой, то Макаров сразу получает пост выше. Ему дают очень большие полномочия и назначают командующим Тихоокеанским флотом. Под это дело он выбивает целую кучу разных привилегий. Например, добивается, чтобы за государственные деньги издали его труд по тактике флота, чтобы ему отдали прекрасных кораблестроителей, в том числе лучшего из них на тот момент в стране Кутейникова. Получает кучу дополнительных полномочий и отправляется в Порт-Артур, куда через месяц и прибывает. В этот месяц в Корею вступают не только японские войска, но и наши, – но если у японцев там сосредоточены большие силы, то у нас лишь сравнительно небольшой конный отряд Мищенко, чьи конные разъезды доходят до Пхеньяна. Там и происходят первые стычки, типа «20 японских разведчиков сталкиваются с отделением наших казаков», то есть речь идет о схватке 20 человек с 15 противниками. Но действия в Корее ведут обе стороны, причем наши, чтобы войти на территорию Кореи, разогнали корейских пограничников, которые против этого протестовали. У нас тоже начинается мобилизация на Дальнем Востоке, а русского военного министра Куропаткина, который считается в это время крутым стратегом, император назначает командующим создающейся маньчжурской армией. Тот отправляется на место, имея уже готовый план войны. Что интересно, по-настоящему внятных планов не было ни у сухопутного командования, ни у морского, а те, что имелись, были достаточно абстрактны, построены на довольно спорных предпосылках. Допустим, Куропаткин заранее предположил, где должны высаживаться японцы, но они высадились совсем в другом месте. Тем не менее Куропаткин действовал в соответствии с первоначальным планом.
Д. Пучков: Не собьешь, да?
Б. Юлин: Это да. Упорный был.
Д. Пучков: «Но инструктор – парень-дока, на ходу попробуй срежь».
Б. Юлин: Но самое печальное и удивительное, что планы морского командования и сухопутного командования вообще не пересекались и не были никак согласованы. Оба командования друг друга даже не информировали о том, что собираются делать.
Д. Пучков: Отлично. А единое руководство отсутствовало?
Б. Юлин: Да. Итак, пока Макаров пытался добраться до Порт-Артура, японцы провели первую операцию по блокированию русского флота в Порт-Артуре: собрали несколько транспортов-брандеров и попытались закупорить вход в Порт-Артур. Не получилось. Отчасти, кстати, нам помогло то, что японцы удачно повредили «Ретвизан» – у него сильно возросла осадка из-за принятой воды, и он сел на мель прямо на входе на внутренний рейд, оказавшись очень мощной батареей.
Д. Пучков: Никого не подпускал.
Б. Юлин: Да. Подойти было нереально. До и после прибытия Макарова японцы провели общим числом три операции по блокировке рейда и в ходе только одной из них сумели хотя бы приблизиться к входу на рейд. Один раз они просто промахнулись. После начала войны, после той внезапной атаки японских эсминцев российские войска приняли очень жесткие меры по обеспечению светомаскировки. В итоге рейдеры перлись к рейду в полной темноте. Сами они светить тоже, разумеется, не могли. А навигационная подготовка у японцев была не на самом высоком уровне, им не хватало такого опыта мореплавания, как, допустим, у русских и тем более английских моряков.
Д. Пучков: Вообще круто. Морская держава…
Б. Юлин: Япония в это время была молодой морской державой. До свержения сегунов японцам вообще в море выходить запрещалось. Только рыбаки ловили рыбу, и то…
Д. Пучков: Мало там чего наберешься, да? Гадостей каких.
Б. Юлин: Мало ли чему научишься у этих подлых европейцев и прочих американцев. Итак, начали разворачиваться наши силы: стал пополняться гарнизон Порт-Артура, наконец-таки принялись устанавливать на сухопутных позициях орудия, срочно достраивали форты и укрепления – делалось то, что нужно было сделать до начала войны и что, по словам Куропаткина, было уже сделано (в действительности – нет). На границу с Кореей был выдвинут отряд в 19 тысяч человек под командованием генерала Засулича.
Итак, заблокировать русский флот в Порт-Артуре не удалось. Адмирал Макаров начал активную работу по повышению боевой подготовки флота, регулярные входы-выходы в высокую-малую воду, что реально подняло дух войск: люди теперь были при деле.
