На Западе возобладала совершенно другая точка зрения. Россия — страна с неопределенным будущим. Президент Ельцин — весьма неустойчивая политическая фигура. В стране накопились огромные противоречия. Экономика после распада Советского Союза, горбачевской перестройки, гайдаровских реформ находится в предсмертном состоянии. Утрачено более 50 процентов промышленного потенциала страны. Предсказать дальнейшее развитие страны невозможно. А потому западный альянс должен воспользоваться слабостью России, чтобы усилить свои позиции за ее счет. Самые умные ожидали, что после «демократической» волны, которая смела старую систему, неминуема ответная волна, поскольку первая привела к серьезным перекосам в политическом, экономическом, социальном развитии страны.
И эта ответная волна пришла в октябре 1993 года. А когда Ельцин подавил это выступление жесткими силовыми методами, расстреляв российский парламент, в американском посольстве в Москве, как рассказывали, пили шампанское. Так это было или не так, но миф о шампанском в Спасо-хаусе существует. И он выглядит достоверным. Ведь если бы в противостоянии с Ельциным возобладал Белый дом, Россия получила бы совершенно другую ориентацию во внешней политике. С Соединенными Штатами отношений добровольного подчинения не было бы. Или, по крайней мере, эти отношения новая власть, какой бы она ни была, попыталась построить на иных основах, в соответствии с историческими традициями нашей страны.
Россия со времен Ивана Грозного и даже еще раньше всегда играла самостоятельную роль в мировой политике. В силу многих факторов: и психологии «третьего Рима», наследника Византии, и масштабов государства, и численности населения, и ресурсного потенциала — Россия, как крупная самостоятельная держава, была веками воспитана в духе самостоятельности. И это видно по русской классике. В гражданской поэзии Пушкина заметны выпады против Европы, которая в начале XIX века в очередной раз сражалась с Россией за влияние, пытаясь оказать на нее давление.
«О чем шумите вы, народные витии?
Зачем анафемой грозите вы России?
Что возмутило вас? Волнения Литвы?
Оставьте: это спор славян между собою…»
При всех известных либеральных убеждениях Пушкина, воспевавшего свободу, которая всех «встретит радостно у входа», он занимал ясную позицию в отношении Запада, поскольку Запад в лице Европы (США тогда не играли никакой роли) был естественным антиподом России на огромном европейском пространстве, где шла борьба за влияние, ресурсы и господство.
С тех пор прошло почти 200 лет — и что? Публично, на словах поддерживая Россию, делая ставку на Ельцина как на «демократического лидера», коим он, конечно же, не был (Ельцин был гораздо ближе к лидерам популистско-разрушительного типа), западные политики готовились к продолжению противостояния с Россией в новых формах.
Риторика Запада была позитивная. Шумно готовились пакеты «крупномасштабной помощи» России, например так называемый Токийский пакет. В его рамках нам пообещали в начале 1993 года выделить 40 миллиардов долларов. В итоге до России почти ничего не дошло: 10 миллиардов — это были кредиты под высокие проценты, еще 10 миллиардов ушли на обслуживание западных консультационных фирм, чьи сотрудники жили в Москве в лучших гостиницах и вели шикарную жизнь, о которой до сих пор вспоминают как о своем «золотом времени»; еще 10 миллиардов ушло непонятно на что, если они вообще были выделены, а реальных денег мы получили от силы 5–8 миллиардов. Остальные расползлись на финансирование нужных самому Западу проектов.
Поначалу даже рассуждали о новом «Плане Маршалла» для России подобно тому, который был разработан госсекретарем США Джорджем Маршаллом в 1947–1948 годах, когда США начали восстанавливать экономику Европы после Второй мировой войны. Вопрос ставился так: Запад поможет России восстановиться после распада Советского Союза, а Россия превратится в деятельного члена западного альянса и «демократического сообщества».
Тогда говорили, впрочем, о «плане Бейкера» по имени госсекретаря США Джеймса Бейкера в администрации Буша-старшего. Но ни нового «плана Маршалла», ни «плана Бейкера» так и не появилось. А пресловутый Токийский пакет оказался пшиком.
Само ожидание нового «плана Маршалла» для России было иллюзией. Его и не могло быть. Он был разработан в конце 1940-х для той части Европы, которая была оккупирована Соединенными Штатами после ее освобождения от гитлеровской Германии. Американцы вкладывали средства в те страны и те земли, где они были намерены закрепиться и играть решающую роль. Они вкладывали деньги туда, где были уверены в политической надежности и окупаемости своих вложений.
Россия — совсем другое дело. Вкладываться в страну, которая имеет сравнимый с США ядерный потенциал, непредсказуемое политическое развитие, неустойчивого лидера и узкую элиту либерально-прозападного типа, которая уже тогда сталкивалась с серьезным сопротивлением и на политическом уровне, и на уровне общественного сознания, было бы крайне рискованно. Кроме того, с середины 1990-х альтернативные элиты начали проявлять себя, а в конце 90-х они были уже очень заметны: это были такие оппоненты Ельцина, как Юрий Лужков и Евгений Примаков.
Надо сказать, что уже с 1992 года либеральная элита сталкивалась с серьезным сопротивлением даже со стороны политиков ельцинского круга, взять хотя бы председателя Верховного Совета Руслана Хасбулатова. Это был человек, который делал вместе с Ельциным «демократическую революцию». Но позже по закону всех революций произошло размежевание бывших союзников, и часть той новой элиты, которая с Ельциным пришла и утвердилась вместо Политбюро, стала разворачиваться против гайдаровско-чубайсовского курса и против самого Ельцина. Черномырдин, Сосковец, Скоков, Лужков были представителями плеяды «красных директоров», у них был свой генезис. Они выросли не в либеральных НИИ, в курилках и кофейнях, где обсуждали последние эфиры «Радио Свободы», статьи Сахарова и книги Солженицына. При Ельцине в одной лодке оказались представители совершенно разных частей советской элиты, от Гайдара до Примакова. И хотя на Западе делали ставку на Гайдара, Чубайса и Козырева, серьезно вкладываться в столь противоречивую Россию там явно не собирались.
США и западные страны сделали выбор в пользу укрепления своих геостратегических позиций за счет России. Так родилась идея расширения НАТО. Впервые она была открыто вброшена в дискуссионное пространство в 1993 году. Тогда в США появилась программная статья на эту тему в главном внешнеполитическом издании американской элиты журнале Foreign Affairs за подписью Строуба Талботта (в 1994–2001 годах заместителя госсекретаря США), а также трех бывших высокопоставленных сотрудников спецслужб США. В ней рассматривалась возможность долгосрочного расширения НАТО за счет бывшего «социалистического лагеря». И были обозначены три фазы будущего расширения. Первая фаза — Польша, Чехия, Венгрия. Вторая фаза — ряд стран на востоке Европы, в том числе прилегающие к российским границам республики Прибалтики. И наконец, третья фаза, наиболее проблематичная, но очень заманчивая для западного альянса, — включение в НАТО Украины и Грузии.
