Его спасло лишь то, что за него всегда стояли горой американцы. Во время переговоров они объясняли Ельцину, какой у него прекрасный министр иностранных дел. И как его важно сохранить на этой должности. В эту же игру играли англичане, французы, немцы. Получалось, что все внешние партнеры, с которыми Ельцин имел дело, очень хвалили его министра.
За счет этой внешней помощи Козырев продержался до начала 1995 года, но там наступил момент истины. На каких условиях будет расширяться НАТО? И можем ли мы этому процессу что-то противопоставить?
Итак, Козырев послал одного из своих замов, который курировал отношения с США, договариваться с коллегами, а именно с упомянутым Строубом Тэлботтом, заместителем госсекретаря. Поскольку переговоры носили рабочий характер и не были санкционированы Ельциным, то и американцы не стали придавать им особое звучание и повышать их уровень.
Но произошла утечка. Стало известно, что Козырев договаривается о следующем: Россия соглашается на расширение НАТО в обмен на отказ США размещать в новых странах — членах НАТО ядерное оружие и создавать там американские базы.
Статья, где содержалась информация об этой утечке, появилась в «Московских новостях». Автором ее был заместитель главного редактора по внешней политике Алексей Пушков. Я об этом узнал из, скажем так, достоверных российских источников.
Статья легла Ельцину на стол. И Борис Николаевич пришел в ярость. Он сказал: «Я не давал санкции на эти переговоры! Больше всего его возмутили не конкретные условия, которые там обсуждались, а сам факт подобных переговоров без его ведома».
Ельцин тогда уже был настроен очень резко против расширения НАТО. И получалось так, что его министр начал играть двойную игру. Играть против публично обозначенной самим Ельциным линии. А он тогда на одном из мероприятий с участием представителей СНГ высказался однозначно против движения НАТО на Восток. Он сказал, что есть некая красная черта, через которую нельзя переступить. Это было выступление, которое Ельцин не мог политически обеспечить. Но риторически оно показало, что глава государства крайне уязвлен подобной перспективой. Потому что такое расширение означало как минимум две вещи. Ухудшение военно-политических позиций России. Если чужой альянс движется к вашим границам, это всегда против вас. А во-вторых, это же была отброшенная его рука, которую он протягивал Западу. То есть фактически под убаюкивающие заявления о том, как Запад ценит новую Россию и поддерживает строящуюся демократию, готовилась серьезная акция по мощнейшему геополитическому сдвигу в Европе. Иными словами, Ельцин это воспринимал еще и как личное оскорбление.
Ельцин вспылил. На той самой неделе, когда была опубликована утечка, он выступал на коллегии МИД. На которую Козырев приглашал Ельцина заблаговременно. Коллегия была призвана продемонстрировать единство между президентом и российской дипломатией. Но в силу совпадения указанных обстоятельств и уже созревшего раздражения Ельцина по поводу Козырева участие в коллегии президента оказалось в итоге разгромным для министра. Ельцин с ним холодно поздоровался, не протягивая руки, уже внизу, когда глава МИД встречал президента у входа. Козырев сразу почувствовал, что дело плохо, еще не зная причин, но может, и догадываясь о них.
Во время выступления Ельцин никак не упоминал Козырева, не обращался к нему и старался вообще на него не смотреть. Из чего все сделали вывод, что звезда Козырева закатилась. После чего Ельцин произнес следующую фразу: «Если кто-то решил, что мы уже согласились с расширением НАТО и следует обсуждать его условия, то такие переговоры надо прекратить».
Эти слова были произнесены на закрытом заседании и лишь позже просочились в прессу. Но уже тогда стало ясно, что над Козыревым сгустились тучи. Осенью, на встрече с узкой группой экспертов в области внешней политики, в которой мне довелось принять участие, Ельцин уже открыто говорил: «Зачем мне такой министр?» Как дал понять Ельцин, его особенно раздражали жалобы Козырева, что с ним не считаются руководители других министерств и ведомств. «Я ему дал все полномочия, а он мне жалуется, понимаешь…» — ворчал Ельцин. Он уже не скрывал своего намерения расстаться с Козыревым. Это был лишь вопрос времени. А сама его отставка произошла в начале января 1996 года. Новым главой МИД был назначен Евгений Примаков, занимавший до того времени пост руководителя Службы внешней разведки.
В этой перестановке важную роль сыграло еще одно соображение: Ельцин не хотел идти на выборы в окружении политиков, непопулярных в народе в силу своей реформаторской и про-американской репутации. В условиях начавшейся предвыборной кампании по переизбранию Ельцина на второй срок Козырев был очевидным кандидатом на «вылет». Вторым был Анатолий Чубайс, которого Ельцин снял с вице-премьерского поста (в результате Чубайс с января по июнь 1996-го не состоял на госслужбе), дистанцировавшись от крайне непопулярного приватизатора.
Кстати, Чубайса Ельцин после выборов вернул во власть и даже сделал главой президентской администрации. Его увольнение перед выборами было чисто тактическим ходом: Ельцин не собирался менять свою внутреннюю политику. Но с Козыревым он расстался навсегда. Иллюзия возможности тесного союза с США к этому времени рухнула. Ельцину нужен был другой — более популярный и более национально ориентированный — глава МИД.
Евгений Примаков, в отличие от Козырева, воспринимал Запад не как «старшего брата» России, а по достоинству — как геополитический и идеологический альянс, жестко и даже цинично преследующий интересы. У Примакова не было желания подыгрывать геополитическим соперникам России. Он был представителем классической государственной школы. В советское время его карьера увенчалась постом председателя Совета Союза Верховного совета СССР. Он имел репутацию прогрессивного, но взвешенного политика. Примаков оказался одним из немногих членов советской политической верхушки, кто оказался востребованным новой властью — прежде всего в силу ума и профессиональных качеств. В 1991 году Ельцин назначил Примакова директором Службы внешней разведки (СВР). В этом качестве Примаков хорошо отдавал себе отчет в происходящем и понимал те вызовы, которые встали перед нашей страной. В качестве главы СВР он не участвовал в идейных дебатах. О его взгляде на внешнюю политику стало известно только в конце 1993 года, когда СВР выпустила доклад о последствиях возможного расширения НАТО. В докладе были обозначены угрозы этого проекта для России и вероятное развитие событий. То есть уже тогда Примаков фактически встал в оппозицию курсу Козырева, хотя это и было известно лишь в коридорах власти.
Одним словом, Примаков был антиподом Козырева — и по возрастным параметрам, и по опыту работы, и по внутренней ориентации, и по тому пониманию, куда должна двигаться Россия. Именно Евгений Примаков подготовил внешнюю политику Владимира Путина. При нем начало формироваться нынешнее понимание наших национальных интересов, которое оформилось окончательно в период президентства Путина.
4. Новая линия: миссия Евгения Примакова
Приход Примакова в Министерство иностранных дел обозначил новый этап во внешней политике России и в осознании ее национальных интересов. Это новое понимание стало основой для общенационального консенсуса, который сформировался позже, уже в годы президентства Владимира Путина. Команда Ельцина в целом и Андрей Козырев в частности, как ответственный за внешнюю политику, выражали взгляд очевидного меньшинства российской политической и социальной элиты, хотя и очень активного меньшинства, нацеленного на радикальный отход от политической практики и идеологии Советского Союза.
