И Нобелевская премия мира, которую он получил всего девять месяцев спустя, должна была поддержать этот образ, придать ему убедительность. Но в реальности очень многие восприняли эту Нобелевскую премию в штыки — от главы исламистов на Ближнем Востоке до Леха Валенсы, который воскликнул: «А за что?! Он же еще ничего не успел сделать».
Но премию Обаме дали не за то, что он сделал, а за образ, за риторику, за слова, а не за дела. Это позже признал председатель Нобелевского комитета норвежец Турбьерн Ягланд. В одном из интервью он сказал, что он и его коллеги хотели поддержать тот посыл, который содержался в выступлениях и политической программе Обамы. Таким образом, Нобелевская премия была ему дана авансом. Было ясно, что президент-крестоносец уже не может объединить вокруг себя мировые элиты, такой образ стал работать против интересов США. А Вашингтону нужна была максимальная глобальная поддержка. И весь расчет был на нового, красноречивого президента-миссионера.
И вот «мессия» приезжает в Москву. Но толпы его не встречают, особых восторгов нет. Перед приездом долго решают, где Обаме выступать. Наконец решено: он будет выступать в Российской школе экономики (ею руководил тогда Сергей Гуриев, впоследствии покинувший Россию). Американская сторона считала, что в такой либеральной прозападной аудитории Обама получит тот объем аплодисментов, который был ему необходим. Но выступление нового президента было встречено достаточно прохладно — и в силу высокой степени недоверия к Соединенным Штатам, накопившегося в России, и потому, что сам Обама не был убедителен. Было ощущение, что он не нашел ключа к российской аудитории. Его тексты звучали банально, слезу не вышибали. Москва слезам не верит.
Оглядываясь назад, мы видим, что наше недоверие — в отличие от европейского энтузиазма — было оправданным: Обама так и не выполнил большую часть своих обещаний. Его резонансное выступление в Каире в июне 2009 года, где он обещал быстро примирить Палестину и Израиль, не имело никаких последствий. Оно лишь вызвало раздражение в Израиле и напрасно обнадежило арабский мир, который в итоге еще больше разочаровался в возможностях США повлиять на ближневосточный конфликт.
Обама — это человек слов, не человек дела. И в Москве это понимали. Поэтому и встретили Обаму очень сдержанно, как человека, который был провозглашен мировой суперзвездой, еще ничего не успев сделать.
На приеме в Кремле новый американский лидер меня совсем не впечатлил. Там был очень активен, оживленно перемещаясь между гостями, будущий посол Майкл Макфол, курировавший в Совете по национальной безопасности отношения с Россией. Он считал себя архитектором «перезагрузки» и был полон надежд. Но сам Обама не производил впечатления такого же оптимиста: мы увидели высокого, сутулого, усталого афроамериканца, у которого ни в словах, ни в жестах не было никакого энтузиазма. Было ощущение, что он очень устал после перелета в Москву, либо Москва не давала ему той эмоциональной подпитки, которая помогла бы ему поддерживать свой политический шарм, эффектно выступать, влиять на аудиторию. Обама был формален, сдержан и неинтересен.
Мне тогда подумалось, что Обама на самом деле воспринимал Россию как еще одну территорию, которую хотел подчинить своему пресловутому «дару», который ему якобы дал Господь, дару всем нравиться. Однако «территория» не поддалась шарму Обамы.
И с этого момента Россия для него потеряла интерес. Потом мне не раз приходилось слышать, что Обама, мол, Россию не понимает, не интересуется ею и только раздражается, когда она мешает ему проводить его инициативы. Думаю, началось это, как только понял, что Россия не поддается его пресловутому личному шарму.
Среди достижений этого периода стоит назвать договор СНВ-3. В нем были соблюдены принципы равной безопасности и взаимных интересов сторон. И кстати, с тех пор он не подвергался серьезной критике ни в России, ни в Соединенных Штатах. Также произошло некоторое увеличение взаимного товарооборота, хотя он не достиг существенных величин — не превысил 30 млрд долларов, что несравнимо с товарооборотом России с ЕС, который достиг в то время 400 млрд долларов.
За исключением договора СНВ-3 «перезагрузка» не дала результатов, на которые некоторые рассчитывали. Россия не получила той степени участия американского бизнеса в ее экономике, на которую надеялись в Москве. А в Вашингтоне не получили той степени поддержки со стороны Москвы своих внешнеполитических шагов, на которые делался расчет в рамках новой (а на самом деле старой, еще с горбачевских и ельцинских времен) «стратегии похлопывания российского президента по плечу». С Путиным у Обамы не заладилось с самого начала. Он предпринял попытку установить хорошие личные отношения с Медведевым, особенно когда принимал его в июне 2010 года в США.
Но и эти отношения оказались хрупкими и краткосрочными. Сразу после окончания визита в США Дмитрия Медведева, в конце июня 2010 года, США пошли на громкий скандал: заявили, что задержали десять так называемых российских шпионов, которые тихо жили в США и якобы внедрялись в американское общество для того, чтобы в перспективе выполнять разведывательные функции. Никаких конкретных обвинений американская сторона так и не выдвинула. Судя по всему, реальной разведывательной деятельностью они не занимались. Словом, если бы в администрации США ценили отношения с Россией, дело вполне можно было спустить, что называется, на тормозах. Но выбран был другой сценарий.
Не успел Дмитрий Медведев долететь до Москвы, как вдогонку он получил из США скандал международного масштаба. Это, конечно, было сделано намеренно. Позже было много обсуждений, был ли этот скандал осознанным демаршем самого Обамы или же Обаму поставили перед фактом его собственные спецслужбы и противники «перезагрузки». Я лично склоняюсь ко второй версии. Не вижу, какой был смысл для Обамы демонстрировать расположение к Медведеву (пусть даже и лицемерное), чтобы тут же вылить на него и на вроде бы потеплевшие отношения ушат ледяной воды.
Следует отметить, что по вопросу налаживания отношений с Россией Обама находился под постоянным прессингом, и со стороны Конгресса, и со стороны СМИ, и спецслужб, и части собственной администрации. В Конгрессе тогда уже началась активная кампания в пользу принятия законодательства, которое ввело бы против России санкции в связи с гибелью аудитора Сергея Магнитского (он умер в Матросской тишине в ноябре 2009-го). В этих условиях, полагаю, вспыхнувший скандал стал результатом усилий той части американской правящей элиты, которая в 2017–2018 годах стала активно атаковать Трампа за его миролюбивые заявления в адрес Москвы.
Конечно, шпионский скандал был демонстративным жестом. Это была публичная пощечина России. Эта история сильно охладила энтузиазм, который возник было в Москве по поводу новых отношений с Вашингтоном. Ведь если стороны хотят развивать отношения в позитивном ключе, всегда есть способ решать даже щекотливые вопросы в непубличном формате. Если же отношения не ценят или хотят унизить другую сторону, тогда все делается демонстративно, с громкими обвинениями и шумной кампанией в прессе.
Именно с этого инцидента начались похороны «перезагрузки». Период похорон занял около полугода. «Перезагрузка» окончательно умерла в дни войны США и НАТО против Ливии.
