Для России именно война в Ливии стала фактическим концом «перезагрузки». Для администрации Обамы он наступил чуть позже — осенью 2011 года, когда стало ясно, что Путин намерен вернуться в Кремль. Зимой Хиллари Клинтон подвергла критике выборы в Госдуму и фактически выступила в поддержку «болотного движения». В Москве это было воспринято как вмешательство в дела России и прямой призыв к широкому массовому протесту, о чем впоследствии неоднократно говорил Путин.
К президентским выборам в России от «перезагрузки» уже ничего не оставалось, за исключением общих упоминаний и фразеологии.
Почему Ливия стала началом конца и одним из финальных аккордов «перезагрузки»? В марте 2001 года Россия воздержалась при голосовании в СБ ООН по Резолюции 1973 и тем самым фактически дала зеленый свет началу военных действий. Сама резолюция санкционировала лишь введение бесполетных зон над Ливией и принятие «всех необходимых мер» для защиты мирных граждан, а не ракетно-бомбовую войну. Но США и их союзники в лице Франции и Британии дали такую трактовку Резолюции 1973, которая им была необходима для начала войны против правительства Каддафи.
В этой ситуации Россия повела себя в логике «перезагрузки», то есть сделала то, чего от нее ожидали Соединенные Штаты. Российское руководство поступило так, вероятно желая сохранить тот характер отношений, который установился между нашими странами в 2009–2010 годах. Однако США и их союзники использовали Резолюцию 1973 как основу для широких военных действий с целью «смены режима» в Ливии.
Война, как всегда, началась с подлога: в частности, западные СМИ обвинили Каддафи в убийстве 6 тысяч (!) человек, в «геноциде» гражданского населения. Но массовых убийств людей в Ливии со стороны власти не было. По данным Human Rights Watch и других правозащитных организаций, в Ливии во время массовых беспорядков февраля — марта 2011 года погибло 373 человека. Каддафи же обвинили в том, что он убил несколько тысяч. Доказательства этому так и не были найдены. Телевизионные кадры рвущих на себе волосы матерей либо относились к этим тремстам погибшим, либо и вовсе были постановочными. Трупы не были обнаружены.
После того как 20 октября 2011 года в результате кровавого самосуда был убит Муаммар Каддафи, эта тема вообще исчезла из западных СМИ. Таким образом, обвинения были вброшены по той же схеме, что и доказательства наличия оружия массового поражения в Ираке (пресловутая «пробирка Пауэлла»). Что же касается гибели 373 человек, то в основном речь шла о гибели во взаимных стычках в ходе массовых беспорядков.
В США резолюция 1973 была использована как санкция на безоговорочное применение вооруженных сил против режима Каддафи. Фактически как санкция на уничтожение самого Каддафи. В НАТО тогда заявили, что «имеют право» уничтожать места дислокации войск, которые могут быть направлены против мирного населения, пункты управления и руководителей, которые могут отдать такие приказы. Это получило название «расширительного толкования Резолюции 1973». На самом деле это была попытка Запада присвоить себе право на войну против Ливии.
На мой взгляд, такое развитие событий можно было предвидеть. Было странно исходить из того, что будет применяться узкая трактовка резолюции, в чем нас заверяли так называемые западные партнеры. Разные взгляды на правильность нашей позиции в СБ ООН возникли в самом российском руководстве. Жесткие заявления по этому поводу сделал премьер Владимир Путин. Судя по всему, он довольно быстро пришел к выводу, что наша попытка сыграть в лояльность была использована США в своих интересах. Позже наши дипломаты заговорили о том, что нас обманули.
И уже в июне 2011 года, когда встал вопрос о принятии аналогичной резолюции в отношении Сирии, в Москве заявили, что наложат на нее вето. Как сказал Медведев в интервью «Файненшл Таймс»: «Что я не готов поддержать, так это резолюцию а-ля 1973 по Ливии, потому что из неплохой резолюции сделали бумажку, которой прикрывается бессмысленная военная операция».
Тогда уже назревал Сирийский кризис. В Сирии началось массовое протестное движение, которое решили поддержать и США, и их союзники в регионе, поставив задачу по ливийскому образцу сменить режим и в Сирии. Но уже в мае 2011 года Дмитрий Медведев дал понять, что Запад больше не может рассчитывать на подобную поддержку Москвы, на то, что в Сирии будет позволено повторить то, что делается в Ливии. К этому времени российская позиция уже оформилась — был достигнут консенсус: больше мы в эту игру в поддавки не играем.
Таким образом, именно ливийские события стали для нас концом «перезагрузки». Мы столкнулись с невозможностью поддерживать новые военные акции по силовому вмешательству США и их операции по «смене режимов» в других странах. Невозможно было и подыгрывать желанию Вашингтона оставлять Москве роль беспомощного наблюдателя. В этих событиях роль страны, которая не способна повлиять на ход событий, а лишь подстраивается, подлаживается, воздерживается, оказалась неприемлемой для России.
Тем временем администрация Обамы продолжала линию на поддержку антироссийской политики Грузии и превращение этой страны в неформального члена западного альянса. Та же линия проводилась по отношению к Молдавии. США готовили такие же сдвиги и на Украине.
Позже помощник госсекретаря США в администрации Обамы Виктория Нуланд заявила, что американцы вложили 5 млрд долларов в «демократизацию Украины», имея в виду весь комплекс программ, которые финансировались из США, — в сфере образования, политики, развития НКО и т. д. Таким образом, США продолжали свою активную работу по ослаблению российского влияния на постсоветском пространстве и созданию политических условий для отрыва бывших советских республик от России. Все это, конечно, не было секретом для российского руководства.
Однако в тот период политика США на Украине и в других республиках бывшего СССР были фоновым раздражителем. Главной же причиной нового обострения стали усилия США по смене режимов на Ближнем Востоке. США столкнулись с нашим неприятием действий западного альянса в Ливии и отказом дать добро, пусть даже в пассивной форме, на повторение такой же операции в Сирии, где назревал новый крупный международный кризис. На мой взгляд, новая холодная война началась именно из-за Сирии, именно там фронтально столкнулись интересы США и России. И только спустя три года возник кризис на Украине, новая холодная война началась не из-за нее. Украина лишь придала этой войне исключительно острую конфронтационную форму.
В моей памяти застыло выражение лиц Путина и Обамы на саммите G8 в Лох-Эрне (Северная Ирландия), состоявшемся в июне 2013 года. Это снимок, запечатлевший двух президентов после переговоров: Путин с каменным лицом смотрит в одну сторону, Обама, с таким же каменным лицом, — в другую. Это была фиксация полного взаимного отдаления Москвы и Вашингтона. В Лох-Эрне семь членов «Большой восьмерки» попытались надавить на Путина, чтобы изменить его позицию по Сирии. Путин отказался это сделать и возвращаться к ливийской схеме. Отказался от предложения закрыть глаза на смену режима в еще одной важной для себя стране. Запад же отказывался примириться с такой линией поведения российского лидера. Начинала набирать обороты новая холодная война.
