Когда я в качестве вновь избранного председателя международного комитета Госдумы прибыл в начале 2012 года в Сирию, то каждую ночь слышал, как вокруг Дамаска рвались снаряды. Обстрелы шли в основном по ночам. Российское посольство представляло собой настоящую крепость: стены были увеличены на 3 метра, опутаны колючей проволокой, въезд был защищен специальными бетонными укреплениями. Эти меры предосторожности не были излишними: перед моим приездом посольство было обстреляно, во внутреннем дворе взорвались две мины. Вооруженная оппозиция уже тогда была весьма активной.
Россия тогда заняла абсолютно четкую позицию: мы не допустим смены режима в Сирии, не дадим повторить ливийский сценарий. Одно дело, когда это происходит в результате внутренних событий, как в Тунисе, когда был вынужден бежать из страны обвиняемый в коррупции президент и в процесс перехода власти к более демократическому правительству мало кто вмешивался. И другое дело — ситуация в Сирии, где были все признаки внешнего вмешательства, с целью использовать существующее в стране недовольство для того, чтобы противопоставить одну религиозную группу, суннитов, остальным группам — и алавитам, и христианам, и курдам.
Отказ Москвы «сдать Сирию» вызвал бешенство у Хиллари Клинтон и крайнее неудовольствие Барака Обамы, которые рассчитывали через своих союзников в этом регионе и через вооруженные организации боевиков свалить Асада и привести в Дамаск другие силы, нужные Саудовской Аравии и США.
Сирийский фактор резко ухудшил отношения между Москвой и Вашингтоном, привел к личной конфронтации между Обамой и Путиным. Эта конфронтация уже бросалась в глаза на саммите «Восьмерки» в Северной Ирландии летом 2013 года.
Договоренность о химическом разоружении Сирии, достигнутая, прежде всего, благодаря России, не изменила сути разногласий. Это была тактическая договоренность, необходимая для самого Обамы. После скандала с использованием в Сирии химического оружия (кстати, так и не было доказано, что это было делом рук правительства Асада, вполне возможно, что это была провокация спецслужб враждебных Асаду стран или вооруженной оппозиции) Обама находился под большим давлением в США: от него требовали устроить военную акцию возмездия с нанесением ударов по Дамаску. Обама был на грани начала войны, но пойти на нее не решился, так как у него не было в конгрессе большинства. Большинство у конгрессе выступило против военных действий. А из двух главных военных союзников США, с которыми Обама собирался нанести удары по Сирии, осталась только Франция. Британский парламент, памятуя уроки Ирана (откуда в Великобританию вернулась тысяча трупов солдат и офицеров) и цену военной авантюры, в которую втравил англичан Тони Блэр, проголосовал против участия британских вооруженных сил в новой войне в Сирии.
В итоге вместо военной интервенции Обама был вынужден согласиться с российским планом химического разоружения Сирии. Асад на это пошел в том числе и под нашим влиянием, потому что это позволяло ему выйти из того капкана, в который его усиленно загоняли и региональные враги, и западный альянс. Однако после этого в сирийском кризисе наступила лишь временная передышка.
Еще одним фактором, который сыграл большую политическую и психологическую роль, стало противостояние спецслужб и шпионские скандалы. В 2010 году разразился громкий скандал с арестом и последующим обменом 10 человек, объявленных американцами российскими шпионами. Вслед за этим последовал обмен ударами в виде задержаний и высылки дипломатов из обеих стран. Но все это были еще «цветочки»: летом 2013 года возникла совершенно непредсказуемая для обеих сторон ситуация.
Тогда, в июле 2013 года, в России объявился whistle blower (информатор, буквально «свистун») Эдвард Сноуден. Этот бывший сотрудник ЦРУ разочаровался в практике ЦРУ и АНБ, где он работал, и сумел скачать огромный объем информации на электронных носителях. Оказавшись в Китае, он решил обнародовать эти секретные сведения. Начался гигантский скандал. Поражал объем тех данных, которые выложил Сноуден на всеобщее обозрение. Данные свидетельствовали, что АНБ ведет тотальный шпионаж по всему миру, прослушивая в том числе руководителей зарубежных государств, включая глав самых влиятельных союзников США.
С этого началась полоса резкого ухудшения глобального имиджа Соединенных Штатов, которые всегда подавали себя как главных носителей идей демократии и свободы. А тут выяснилось, что американские спецслужбы ведут себя как спецслужбы тоталитарного государства, подслушивая и американцев, и иностранцев, и их лидеров. 550 тысяч абонентов подслушивались только во Франции, более миллиона — в ФРГ. Эти гигантские масштабы незаконного вторжения в частную жизнь показали, что мир имеет дело со злонамеренной и преступной сверхдержавой, которая провозглашает одни принципы, но в политической практике следует совершенно другим.
Речь, по сути, идет об установлении глобального контроля под предлогом борьбы с терроризмом. Когда выяснилось, что одним из основных объектов, которые интересовали АНБ, была Франкфуртская биржа, то возник закономерный вопрос: какое отношение эта биржа имеет к международному терроризму? А вывод напрашивался сам собой: США, являясь ближайшим союзником Германии, ставят перед собой задачу постоянного контроля над ней, сбора всей важной информации, прежде всего экономической, чтобы Германия не превратилась в сильного конкурента США, чтобы держать ее «под каблуком». А для чего еще прослушивать Ангелу Меркель? Вряд ли она связана с террористами на Ближнем Востоке и дает им указания, как действовать.
Одним словом, Большой брат — Big Brother — для всего мира. Этот образ из романа Оруэлла вернулся в широкий обиход именно благодаря Сноудену. Выяснилось, что в лице АНБ и США мир получил того самого выдуманного Большого брата. Из мира антиутопии, фантазии он пришел в реальную жизнь.
Самое непредсказуемое и неожиданное в этой истории было то, что Сноуден в итоге оказался в России. Можно предположить, что Китай не хотел оставлять его на своей территории, чтобы не вступать в острый конфликт с США. Сноуден прибыл в Россию в ситуации ее ухудшавшихся отношений с США, когда у нас уже были серьезнейшие разногласия по Сирии, когда Путина в западных СМИ вовсю демонизировали, изображали врагом демократии и свободы на всей планете, когда США попытались поддержать радикальное оппозиционное движение против Путина. В этих обстоятельствах руководство России оказалось перед сложной дилеммой. С одной стороны, если выдать США Сноудена, то Россия будет выглядеть как страна, которая уступила американскому давлению. А поскольку Вашингтон уже осуществлял мощный на нас прессинг по многим другим позициям, то ни психологически, ни политически у Кремля не было ни малейших оснований идти навстречу США. Отношения были уже достаточно враждебными. С другой стороны, если Сноудена оставить, то Россия получает еще один мощнейший раздражитель для США.
В российской политической элите мнение по этому вопросу было однозначным. Могу засвидетельствовать, что все силы в Госдуме выступили за то, чтобы Сноуден остался в России, если он сам этого захочет.
Администрация Обамы попыталась оказать давление на Москву. Американские дипломаты ходили по высоким кабинетам, то уговаривая, то требуя выдать им Сноудена. Но ответ был отрицательный.
