С момента госпереворота началась фронтальная битва между Россией и Западом за Украину. Инициатором битвы был Запад. Россия оказывала определенную поддержку Януковичу. Естественно, Москва была заинтересована в том, чтобы удержать Украину в качестве экономического партнера. И конечно, мы поддерживали те политические силы, которые выступали за взаимодействие с Россией. Но каких-либо действий насильственного характера Россия не предпринимала. В сложный период, когда Янукович оказался на грани финансового краха, Россия выделила Украине 3 млрд долларов. Но Москва не послала спецназ или войска в Киев спасать законную власть. Мы не делали ничего для того, чтобы силовым способом изменить развитие событий на Украине. Позже некоторые говорили, что мы за это и поплатились, «потеряв» Украину. Поскольку вместо нас это сделали другие. Западные страны решили силовым способом изменить развитие Украины через использование внутренней радикальной оппозиции, националистических и неонацистских организаций, которые сыграли главную роль в противоборстве с представителями правоохранительных структур.
После госпереворота на Украине речь пошла уже об угрозах для безопасности России, ее геополитического положения. Такая угроза возникла после прихода к власти в Киеве не просто прозападных сил, а сил, откровенно антироссийских, ориентированных на крайние русофобские круги на Западе, типа сенатора Маккейна и иже с ним. Украина давно интересовала западные страны, прежде всего США, но также и ряд государств НАТО, как страна, которая является «мягким подбрюшьем» России и которую можно использовать против нее. Не случайно еще в 2008 году администрация Буша пыталась втянуть Украину в НАТО и разработала целый план совместных действий с Ющенко, но он не был реализован из-за сопротивления Франции и ФРГ. В целом же о целесообразности включения Украины в НАТО в Вашингтоне говорили с середины 1990-х годов.
Что такое Украина в НАТО? Это возможность размещения ракетных установок, будь то ударных установок или систем противоракетной обороны, на границе с Россией, которая проходит в 600 километрах от Москвы. Кроме того, Украина в НАТО — это почти полный контроль над Черным морем. Обладание Крымом и Севастополем как военной базой дали бы альянсу контроль над всей северной и центральной частью Черного моря, а Россия осталась бы «запертой» в Новороссийске и вытесненной на его окраины.
Таким образом, если бы Украина целиком оказалась в руках Запада, это бы создало беспрецедентную ситуацию приближения военных структур Североатлантического альянса к границам России. Предположить, что новое украинское руководство от этого воздержится, было невозможно. Оно пришло к власти под лозунгами антироссийскими, русофобскими, с замыслом искоренения русского языка на территории Украины. Не приходилось сомневаться, что Севастополь окажется в руках американцев и превратится в крупнейшую военно-морскую базу США в регионе.
Помню, как Путин, выступая перед Федеральным Собранием 18 марта 2014 года («Крымская речь Владимира Путина»), отклонился от текста и иронично заметил: в НАТО, конечно, есть хорошие ребята, «но пусть лучше они к нам приезжают в Севастополь в гости, чем мы к ним».
Было очевидно, что за завесой риторики о «демократических ценностях», «незалежности» и «свободе выбора» на Украине на деле скрывалась целенаправленная стратегия США, НАТО и Евросоюза по включению Украины в сферу влияния западного мира. Причем в качестве страны, которая будет играть резко антироссийскую роль. Со стороны Запада схватка за Украину изначально была борьбой за ключевую зону геополитического влияния. Не Россия продвигалась в геополитическом отношении на Запад, а Запад неуклонно шел в нашу сторону. Госпереворот на Украине, по сути, стал новой формой расширения НАТО на Восток. Из-за отсутствия возможности официально включить в альянс Украину в силу отсутствия большинства голосов на самой Украине по этому вопросу (в 2013 г. в НАТО хотели вступить всего лишь 18–20 процентов населения), а также в силу сопротивления некоторых стран Европы, была поставлена задача обеспечить превращение Украины в военно-политического союзника западного альянса через изменения вектора ее развития в пользу однозначной переориентации на ЕС и НАТО.
Надо признать, что это удалось. Но не в полной мере. Ответом России стало воссоединение с Крымом и поддержка ополченцев на Донбассе, не признавших госпереворот на Украине.
После событий февраля — марта 2014 года началась открытая конфронтация России и Запада и экономическая война западного альянса против России.
Завершение правления Барака Обамы прошло на ноте новой холодной войны против России. США поставили перед собой задачи изоляции России, ее «сдерживания», то есть ослабления ее международного влияния, нанесения максимального ущерба экономике и социальному развитию России. Это, по замыслу администрации, должно было ослабить Путина и привести его президентство к политическому краху.
Однако задача изоляции России изначально была невыполнимой. Задача изоляции такой крупной и весомой страны нереальна в условиях современного многополюсного мира. Было ясно, что целый рад стран за пределами западного альянса — от Бразилии до Китая и даже Японии — будет относиться к России как к важному и необходимому партнеру. Не говоря уже о том, что многие в мире знают: Крым исторически был частью России и лишь в силу исторического казуса временно оказался на территории Украины. Об этом заявил как-то президент США Джимми Картер американскому телевидению. По его словам, он никогда не сомневался в том, что Россия вернет себе Крым, — речь шла только о сроках. Дональд Трамп также отмечал (до своего избрания президентом), что население Крыма всегда выступало за возвращение в Россию.
Помню, весной 2014 года, в разгар кризиса, я приехал во Францию на встречу с руководством Комиссии по международным делам национальной Ассамблеи США. Включил телевизор. И первое, что услышал, была фраза: «Крым? Так он же всегда был русским!» Это был Жан-Люк Меланшон, лидер объединенных французских левых (позже он возглавил движение «Непокорившаяся Франция» и получил на последних президентских выборах 19 процентов голосов). И так считает во Франции далеко не он один.
У многих политических фигур в Европе, скажем у экс-президента Франции Валери Жискар д’Эстена или экс-премьера Италии Сильвио Берлускони, не было сомнений в моральном праве России воссоединиться с Крымом. Но не их мнение определяет позицию западного мира и его политическое отношение к России.
Как бы то ни было, изоляция России невозможна. «Сдерживание» России, однако, продолжится: это стратегическая линия. Ее главная цель — ограничение внешнеполитических возможностей страны, ее ослабление путем военно-политического и экономического давления. Политика «сдерживания» предполагает также зажим страны в стратегические клещи. Этого США стремятся достичь через расширение НАТО и размещение систем ПРО вокруг российских границ. Россия ответила на эту политику отправкой своих ВКС в Сирию. Операция России в Сирии — это демонстрация провала тактики Обамы по связыванию России по рукам и ногам. И не случайно эта операция произвела колоссальное впечатление на весь мир.
Начало российской операции в Сирии было совершенно неожиданным для США и Запада в целом. Говорят, Путин накануне операции ВКС РФ, находясь в Нью-Йорке на сессии генеральной Ассамблеи ООН, 28 сентября 2015 года дал понять Обаме о намерениях Москвы во время их полуторачасовой встречи. Обама будто бы спросил Путина: «Правильно ли я понимаю, что вы уже приняли решение и ничто его не изменит?» Об ответе Путина мне неизвестно, но, видимо, ответ был положительный. На следующий день — 30 сентября — российские самолеты уже были на месте боевых действий.
