Именно после этого демонизация Путина на Западе достигла беспрецедентных масштабов. Но именно с Сирии началась тенденция признания Путина мировым лидером номер один. Характерно, что эти две линии идут параллельно — демонизация и признание. Не случайно Барак Обама испытывал приступы ревности, когда даже во влиятельных американских СМИ — Foreign Policy, «Форбс» и ряде других — публиковались рейтинги ведущих политиков мира, в которых эксперты ставили на первое место по влиянию Путина и лишь на второе Барака Обаму. Это был, конечно, удар для Обамы. Ведь он сделал все для того, чтобы, как он говорил, «порвать в клочья» российскую экономику. Вместо этого он получал рейтинги, в которых Путин оказывался выше его.
Задачи, которые поставила администрация Обамы по отношению к России, оставались невыполнимыми. Санкции, безусловно, усложнили экономическое развитие России. Вкупе со снижением цен на нефть они стали одной из причин падения темпов роста и сокращения ВВП в 2015–2017 годах. Но ни финансового дефолта, ни обвала экономики не произошло. США не удалось и изолировать Россию от всей Европы. У нас сохранились устойчивые контакты с руководством Греции, Чехии, Венгрии, Финляндии, Италии, Австрии, Словакии, Кипра. Таким образом, даже в рамках Евросоюза стратегия изоляции России не была эффективной в силу того, что Россия слишком крупный, слишком важный фактор, который нельзя ни игнорировать, ни изолировать.
11. Устаревшие догмы Запада и новые центры силы
В середине второй декады XXI века обозначилось серьезное противостояние между Россией как возродившимся центром силы и влияния и западным миром, который воспринял распад Советского Союза как окончательное торжество американоцентричного мира и либеральной демократии. Этот конфликт сопровождается относительным ослаблением Запада, в том числе Соединенных Штатов, и снижением лидерского потенциала США. США остаются важнейшей военно-политической, информационной, технологической державой, однако развитие мировой экономики ведет к неуклонному ослаблению роли США в глобальных экономических процессах. Это объективная тенденция, которая мало зависит от политики, проводимой Вашингтоном. Она связана даже не столько с ослаблением самих Соединенных Штатов, сколько с возрастанием веса новых центров силы. Если в 1960 году на США приходилось 44 процента мирового ВВП, а в 1990-м 26 процентов мирового ВВП, то в 2014-м на них стало приходиться всего лишь 14 процентов (в пересчете по паритету покупательной способности).
США не стали менее развитой экономикой. В ряде секторов, например в добыче сланцевого газа, они даже нарастили свои возможности. Но появление таких центров силы, как Китай, Индия, Бразилия, Южная Африка, Мексика, Индонезия, ведет к снижению удельного веса США в мировой экономике. И с середины второй декады XXI века первой экономикой мира является Китай, он занимает первое место по ВВП в пересчете на покупательную способность населения. При этом у США наблюдается 20-триллионный государственный долг, в то время как Китай является страной с гигантскими золотовалютными резервами, исчисляемыми примерно в 3 триллиона долларов. Причем половина из них резервы в американской валюте. У Китая есть гигантская подушка безопасности, которой нет у США. Америка уже должник, Китай кредитор.
Но при этом нельзя упускать из виду важнейший фактор: созданная США мировая финансовая система такова, что она сильно зависит от американской валюты. Налицо вообще уникальная ситуация: весь мир своим производством поддерживает доллар, пользуется им либо в качестве условной расчетной единицы, либо как реальной расчетной единицей. Вся мировая торговля нефтью и газом идет на доллары. Это, конечно, дает Соединенным Штатам гигантские возможности влиять на мировую финансовую и экономическую систему, а также обеспечивать собственную устойчивость.
Тем не менее долгосрочные тенденции в мировой экономике явно не в пользу Соединенных Штатов Америки и западного мира в целом. В 2005 году произошла мало кем замеченная, но от этого не менее важная революция: впервые в истории развивающийся мир произвел больше товаров и услуг, чем традиционно развитые экономики. Дальнейшее развитие мировой экономики подтвердило это перераспределение ролей. К 2020 году оно приведет к тому, что на страны БРИКС будет приходиться 32 процента мирового ВВП, а на страны западного альянса (США, ЕС и Японию) — лишь 30 процентов. Таким образом, и в коллективном соревновании новых центров силы и традиционных (для XIX–XX веков) побеждать будут новые центры экономической силы.
Эти фундаментальные сдвиги сильно влияют на психологическое восприятие современного мира. Они стали важнейшим фактором, который побудил Барака Обаму де факто признать, что современный мир многополярен. Обама не пошел столь далеко, чтобы заявить, что это конец однополярного мира во главе с США. Но, по сути, Обама признал: многополярный мир заменяет однополярную модель, обеспечить господство которой США уже не в состоянии.
Неуклонный процесс сдвига в мировом экономическом соотношении сил оказывает определенное воздействие и на самооценку Соединенных Штатов. Начиная с мирового экономического кризиса 2008–2009 годов в США усилилась тенденция к признанию ослабления, особенно в долгосрочной перспективе, глобальной роли Соединенных Штатов. Сторонников этой доктрины — экономистов, финансистов, политологов — назвали на родине «пораженцами», (defeatists), которые принижают способность США адаптироваться к потребностям современного мира и по-прежнему играть ведущую роль в мировых делах. Но этот первый всплеск американского «пораженчества» — наверняка не последний.
Проблема США не только в том, что другие центры бросают вызов Соединенным Штатам. Проблема не только в том, что сейчас в мировой экономической табели о рангах (по объему ВВП по паритету покупательной способности) Китай уже опережает США, а скоро на второе место выйдет Индия. Проблема в том, что сами Соединенные Штаты — в соответствии с неотвратимой логикой всех сверхдержав — взяли на себя огромное число обязательств в военной области. С одной стороны, эти обязательства обеспечивают работу их экономики — прежде всего военно-промышленного комплекса, от которого сильно зависит вся экономическая жизнь США. Но, с другой стороны, эти обязательства (особенно военные действия на Среднем Востоке) являются огромной нагрузкой для американского бюджета. В итоге США не могут эффективно обеспечивать обязательства, которые они на себя взяли. Речь идет о системе союзов по всему миру (именно США оплачивают 75 процентов расходов блока НАТО); военных базах по всему миру; отправке вооруженных сил в различные точки земного шара; о 17-летней войне в Афганистане, которой не видно конца; о пребывании американских контрактников в Ираке; о двух тысячах американских военных в Сирии; о подготовке боевиков и вооруженной оппозиции в этой стране, отправке ей оружия и т. д.
США попали в классическую ловушку для великих держав, которая называется over-extension — «перенапряжение сил». Об этой ловушке писал гарвардский профессор Пол Кеннеди в своем знаменитом труде «Взлет и падение великих держав». Его выводы до сих пор никто не смог опровергнуть. По пути перенапряжения сил шли все великие империи. И именно это было главной причиной падения этих империй. В итоге и США этой участи не избегнут. Другое дело, что они будут пытаться адаптироваться к новым условиям, стараться смягчить последствия этого процесса. Но то, что этот процесс уже влияет, причем сильно влияет, на способность США определять ход событий в мире — несомненно. Достаточно посмотреть на развитие событий в Сирии, где США не достигли своих целей и утратили инициативу.
