Камилла придвинулась ближе к решетке, пытаясь заглянуть в будку, где прятался песец.
— Бедняжка… Он, наверное, просто не любит, когда на него глазеют, — пробормотала девушка.
— Сейчас позову кого-нибудь из помощников с горячей кочергой, и мы выгоним его оттуда, чтобы вы посмотрели, ваша светлость.
— Это ни к чему, Буллок, — отозвался герцог, услышав протестующий возглас Софии. — Может быть, пойдем дальше?
— Конечно, конечно…
Они подошли к следующему ряду клеток. Из нескольких доносилось глухое рычание. Камилла шагнула ближе к Китингу, и тот предложил ей руку.
— А я думал, что это вы меня защитите, — прошептал он с улыбкой.
Она вцепилась в его рукав.
— Ну, для этого мне лучше держаться поближе к вам, верно?
Китинг усмехнулся.
— Блестящий план, дорогая моя.
— А вот это вам понравится, — продолжал смотритель. — Гиену еще не кормили, так что вы сами убедитесь, какие у нее мощные челюсти.
Тут один из служителей зверинца принес крупную кость — видимо, из бычьей ноги, — и Буллок постучал ею по клетке, а затем просунул между прутьями.
Захлебываясь рычанием, гиена бросилась к решетке и выхватила кость из рук смотрителя. Не прошло и секунды, как кость хрустнула и разломилась пополам в ее крепких зубах.
— Боже мой!.. — воскликнула Камилла. — А прутья решетки она не перегрызет?
— О нет, миледи! Они сделаны из особо прочного железа.
— Не знаю, как вы, милые дамы, а я предпочитаю в это верить, — с усмешкой заметил Китинг.
Из горла Камиллы вырвался сдавленный смешок. В прошлом Китингу часто доводилось слышать безудержный заливистый смех женщин или же хихиканье, если он отпускал удачную остроту в чей-нибудь адрес. Но неподдельное веселье, которым был полон этот смешок, он слышал так редко, что у него перехватило дыхание.
И тут Китинг спохватился: да, конечно, он способен оценить женский смех, но не за этим же он приехал в Лондон… Вздохнув, он бросил взгляд на Адама и Софию, стоявших у противоположной стороны клетки.
— Я очень рад, Камилла, что вы сегодня сумели вырваться из клуба, — сказал он негромко. — Днем у Гривза заседание парламента, так что это был наш единственный шанс.
— Мы с Софией поменялись с Эмили и Джейн, так что сегодня вечером я работаю в зале «Деметра».
— Досадно… А я-то надеялся побывать сегодня вечером в театре вместе с вами, — сказал Китинг.
«Звучит заманчиво», — думала Камилла, вглядываясь в его лицо. Собравшись с духом, она спросила:
— Вы что… ухаживаете за мной? — Ее светло-голубые глаза, бездонные, как небо, заглянули прямо ему в душу.
Китинг открыл рот — и ничего не сказал. Любой его ответ был бы ложью. В каком-то смысле он действительно ухаживал за ней — по распоряжению Фентона, — но не говорить же об этом…
Невольно вздохнув, он спросил:
— А мне обязательно отвечать на этот вопрос? Видите ли, мне просто нравится бывать где-нибудь с вами. Это я знаю точно. Обычно я не строю планы заранее. От них у меня начинается головная боль.
Камилла сверкнула мимолетной улыбкой.
— Вот и мне планы никогда не приносили никакой пользы.
— Отлично, — кивнул Китинг. — В таком случае мы можем просто идти вдвоем куда глаза глядят, пока не решим, куда именно нам надо. Или не свалимся в Темзу.
— Ох, в Темзу не надо. — Снова улыбнувшись, Камилла отпустила его руку и отошла, чтобы посмотреть тигров вместе с Софией.
А Китинг наконец вздохнул свободнее. Будь проклят этот Фентон! Будь проклят его кузен, это холодная, бездушная рыбина, способная ценить лишь деньги и свою гордыню. Судя по всему, Камилла вовсе не собиралась бунтовать. Понадобилось скудоумие Фентона, чтобы обратить ее в бегство. А сам маркиз, разумеется, считал, что ни в чем не виноват.
— Знаете, она ведь раскусит вас, — послышался у него за плечом тихий голос Гривза.
— Даже я пока что не раскусил сам себя, так что могу лишь пожелать ей удачи, — заявил Китинг. — Она для меня — десять тысяч фунтов, вот и все.
— Да, я вижу, что вы к ней совершенно равнодушны.
— Помолчите, — буркнул Китинг.
Ему ужасно хотелось кого-нибудь ударить, и Гривз представлялся самой подходящей мишенью для кулаков. И вообще, он все больше раздражался из-за всей этой истории, в которую маркиз втянул их с Камиллой. Что же касается Камиллы… Проклятье! В ее присутствии его почти непрерывно бросало в дрожь. Конечно, его и прежде влекло к красивым женщинам — гораздо чаще, чем следовало бы. Однако он не мог припомнить, чтобы хоть какая-нибудь из них нравилась ему по-настоящему. А вот Камилла ему не просто нравилась — он наслаждался ее обществом и после каждой их встречи все более отчетливо осознавал, что ему будет очень трудно с ней расстаться, когда он наконец-то выполнит свою миссию. Но расстаться придется, так как у него были обязательства. К тому же он хорошо усвоил урок последних шести лет и теперь ни в коем случае не встанет между женщиной и тем мужчиной, которому она принадлежала. Пусть даже этим мужчиной был такой болван, как его дорогой кузен.
— Желаете посмотреть детенышей? — спросил Буллок, отвлекая Китинга от бесцельных раздумий.
— А можно? — оживилась София, не сводившая глаз с огромной львицы, спавшей в клетке перед ней. — Они очень свирепые?
— Они родились всего месяц назад, у них едва прорезались глаза, — ответил Буллок и повел их к массивной запертой двери.
Вскоре из-за этой двери появились два служителя, которые несли на руках маленьких львят.
— Ой, какие миленькие! — воскликнула Камилла, когда малышей спустили на выложенный кирпичом пол. Присев возле львят на корточки, девушка взяла на руки одного из них. — Китинг, идите скорее сюда! У них такая нежная шерстка!
В любое другое время Китинг отдал бы горсть тяжким трудом заработанных соверенов, лишь бы не сидеть на полу с невинной девицей и не тискать котенка-переростка, но на этот раз ему и в голову не пришло отнекиваться. Он присел рядом с Камиллой, и с его шейным платком сразу же принялся играть другой львенок.
— Ничего ты не смыслишь в моде, это сразу видно, — сказал он львенку, мимоходом отметив, что известный своей замкнутостью Гривз помогал смеявшейся Софии отцепить львиные коготки от подола ее платья.
— Зато если кто-нибудь спросит, что случилось с вашим шейным платком, вы сможете сказать, что на вас напал лев.
— Да, пожалуй, это прозвучит весьма интригующе, — пробурчал Китинг. Он хотел что-то добавить, но тут Камилла вдруг наклонила голову, потерлась щекой о мордочку львенка — и Китинг тотчас же забыл, о чем думал.
Волосы Камиллы были чуть светлее, чем рыжевато-бежевая львиная шерсть, но вовсе не это поразило Китинга, а выражение полного восторга на ее милом лице. «Интересно, как давно она не испытывала такой безудержной радости?» — подумал Китинг. А в следующее мгновение ему вдруг ужасно захотелось сделать так, чтобы эта чудесная девушка почаще улыбалась.
