— Один из вас? — переспросил он.
— Да, падший, скандальный… А мы все — распутницы и отщепенцы, понимаете?
Китинг невольно усмехнулся.
— Теперь понимаю. Но мне кажется, что наши разговоры гораздо увлекательнее, чем чинные беседы порядочных людей.
Девушка со смехом воскликнула:
— Конечно, увлекательнее!
Камилла взглянула на них через плечо и с удивлением спросила:
— Что вас так насмешило?
— Мы с Софией решили, что нам нравится быть отщепенцами, — объяснил Китинг.
— Меня это ничуть не удивляет, — прокомментировал Фентон. — Видите ли, соблюдение приличий требует больших усилий, а это задача не для слабовольных и малодушных.
— А также, очевидно, не для тех, кто говорит, не подумав, — заметил Китинг, не сдержавшись.
Увы, Фентон наконец-то блеснул своим занудством, но тут уж ничего не поделаешь — такой он человек. И Камилле следовало к этому привыкать.
— Если кто-то не способен соблюдать правила хорошего тона, то это еще не значит, что их нарушение может быть приемлемым, — проговорил маркиз. — Полагаю, леди Камилла со мной согласится, по каким бы причинам она ни отвернулась от людей своего круга.
— Я предпочитаю не обсуждать этот вопрос, — тут же отозвалась Камилла.
Тут все четверо остановились под раскидистыми вязами, и Фентон произнес:
— Да, пожалуй, вы правы. Нам надо многое обсудить помимо наших разногласий в оценке ваших прошлых поступков.
«Он и тут ухитрился проявить себя полным болваном», — со вздохом подумал Китинг и тут же проговорил:
— Может быть, устроим себе поздний завтрак?
Все утвердительно закивали, и Китинг, повернувшись, подал знак ливрейному груму, оставшемуся в экипаже. Грум проворно расстегнул ремни, снял с запяток экипажа большую корзину для пикника и плед, после чего доставил все это господам.
— Может, выпьем мадеры с печеньем? — внес еще одно предложение Китинг.
— От печенья ни за что не откажусь, — заявила София. Она взялась за край клетчатого пледа и с помощью грума расстелила его на траве.
Китинг тотчас уселся на плед, Камилла устроилась слева от него, София — справа, а Фентон, прямой как палка, поместился напротив них. «Интересно, когда Фентон в последний раз побывал на пикнике?» — подумал Китинг. Что ж, поскольку Камилла очень любила прогулки, маркизу придется к ним привыкнуть.
— Это было очень предусмотрительно с вашей стороны, — заметила Камилла, с улыбкой покосившись на Китинга.
— Если наши рты будут заняты, то мы успеем наговорить друг другу гораздо меньше обидных слов, — пояснил он, протягивая ей бокал.
— Весьма разумно. — Камилла снова улыбнулась.
— А вот я не вижу смысла притворяться вежливым и объедаться сладким, — проворчал маркиз. — Если вы, кузен, утверждаете, что именно этим я пренебрегал раньше, не вижу веских причин менять свое отношение к подобным вещам.
— Помолчите, Стивен, — сказал Китинг, протягивая ему тарелку с печеньем. — Лучше ешьте.
— Да, все верно… — как бы размышляя вслух, проговорила Камилла. — Ведь нелюбовь к пикникам не может быть веской причиной для того, чтобы избегать брака. Во всяком случае, мне хочется верить, что я не настолько безмозглая.
— Романтика мне чужда, — продолжал маркиз. — А мы с вами, леди Камилла, все еще являемся женихом и невестой. Ведь вы же никогда не думали, что я, возможно, предпочел бы жениться на ком-то другом?
— Даже не представляю, кто бы это мог быть. — Китинг посмотрел на свой бокал, полный мадеры, и поставил его на плед, даже не пригубив. — На статуях обычно не женятся. Даже те маркизы, которых восхищает их стоицизм.
Фентон смерил кузена многозначительным взглядом и снова повернулся к своей невесте.
— Поверьте, леди Камилла, не только вы одна были долгие годы обручены с тем, кого лишь изредка видели.
— Знаете, милорд, лично меня будущее интересует гораздо больше, чем прошлое. И если нам предстоит примириться, то я сначала предпочла бы узнать, что меня ждет.
«А она изменилась…» — внезапно подумал Китинг. И действительно, в последние недели Камилла стала более уверенной в себе, и теперь вызывала у него еще больший интерес. Машинально кусая печенье, он с восхищением смотрел на сидевшую рядом девушку.
— А-а… вот как? — пробормотал Фентон. — Что ж, тогда слушайте… Светский сезон мы будем проводить в Поллард-Хаусе. Он принадлежит моей семье уже шесть поколений — как и Фентон-Холл. Около ста лет назад в нем случился пожар, после чего особняк был перестроен самим Кристофером Реном. В сущности, наша семья давно привыкла считать Рена дальним родственником. В период подготовки к строительству собора Святого Павла он, по сути дела…
— Там есть пруд, — перебил Китинг. — Очень хорош для купания, и еще лучше — для рыбалки.
— Пруд? — переспросила Камилла с улыбкой. — Кажется, вы о нем уже упоминали. Он перед домом или позади него?
— Перед домом. Подъездная дорожка огибает его. Мой дядя велел выстроить у пруда маленький причал, чтобы мы со Стивеном могли кататься на лодке. Где-то там, посреди пруда, она и затонула.
Камилла прыснула и поспешно прикрыла рот ладонью.
— Значит, в детстве вы, милорд, любили приключения? — спросила она.
— Да, Китинг вечно втягивал меня в какую-нибудь шалость. Но я быстро перерос эти проказы. А мой кузен с удовольствием предается им до сих пор.
— Дабы развеять скуку, — с усмешкой пояснил Китинг, искренне считавший, что ведет себя пристойно только ради Камиллы. И ради маленького Майкла. — Фентон, расскажите лучше о том, какие там пейзажи, люди, какие бывают званые вечера… Но не надо говорить о том, как укладывали камни, возводя стены.
— Что?.. Ах, да-да, конечно… Кажется, званые вечера бывают каждый месяц в Клакфилде. К тому же герцог Соммерсет живет всего в пяти милях от нас. Я трижды приезжал с визитом в Соммерсет-парк, но, увы, его светлость принимает гостей нечасто, так как почти постоянно находится за границей и…
— А когда я жил в Фентоне, — перебил Китинг, — то в соседней деревне часто проходили ярмарки и скачки. Однажды я видел там двухголового ягненка. Бедняге сделали два ошейника с поводками, для каждой головы отдельный.
Камилла снова прыснула, и этот веселый мелодичный смешок почему-то напомнил Китингу об ангелах. Обнаженных и шаловливых ангелах.
— Я хорошо помню, как бывала на ярмарках. Правда, двухголовых ягнят не видела, но зато чуть ли не каждую весну мы ходили смотреть танцы у майского шеста.
Перед мысленным взором Китинга тотчас же промелькнул образ юной светловолосой девушки среди сплетающихся разноцветных лент. Девушка улыбалась и смеялась, еще не подозревая, что мужчина, которому она обещана в жены, ни разу не пришлет ей ни записки, ни цветочка.
