Теперь основной поток машин с левого берега из Академгородка и Университетского микрорайона шел в историческую часть города не через старый мост, перегруженный за счет трамвайного движения, не через плотину с троллейбусно-автобусными маршрутами, а через мост, отгроханный по последним инженерным технологиям.
Бывший купеческий особняк занимал, с точки зрения бизнеса, идеальное место для автозаправочной станции.
Новый мост приговорил архитектурный реликт к высшей мере.
Переселяй немногочисленных жильцов – кого в благоустроенные дали, кого еще дальше, на кладбище.
Ломай толстые стены, возведенные на века, дроби песчаные блоки, круши фундамент, вывози мусор и ставь по-быстрому на освободившейся площадке очередной фирменный комплекс – автомобильную мойку, шиномонтажную мастерскую и бензиновые колонки.
Осуществлению замысла мешали бюрократические формальности.
Палачи из нефтеперерабатывающего комплекса добились через лоббистов исключения купеческой единицы из охраняемого перечня.
Под благовидным предлогом срочного капитального ремонта и возможной реставрации квартиросъемщиков расселили без шума и скандала.
Но в судьбу дома, приговоренного к сносу, вмешался какой-то чересчур въедливый краевед. Отписался в газету для пенсионеров, засветился на местном телевидении, что-то сболтнул по радио. Скучающие массы, всегда ждущие повода для возмущения, охотно пошли за речистым дяденькой, ратующим за сохранение наследия былого.
Нефтяники заткнули гонористого интеллигента выделением суммы на издание фотоальбома, посвященного деревянному зодчеству. Лидер сопротивления полностью ушел в объективное творчество, но рьяные последователи по инерции продолжали клеймить позором зарвавшуюся корпорацию.
А тут еще, как назло, поднялись цены на бензин и дизельное топливо.
Чиновники посоветовали нетерпеливым инвесторам выждать и начать снос, когда протестные настроения горожан пойдут на убыль.
Тевтонец, не зная ни истории купеческого рода, ни планов по строительству автозаправочной станции, занял подвал, еще сохранивший запах копченой, соленой и вяленой рыбы.
Так Аристократу достался идеальный вариант: жилой дом без людей.
Регулярные пикеты защитников архитектурной старины продляли немецкому коту срок владения купеческой недвижимостью.
4. Патологический стриптиз
Отбыв гражданскую и семейную повинности, семеро добропорядочных мужчин и четыре благонравные женщины приступили к исполнению обязанностей членов Глобального Координационного Совета.
Фиолетовые балахоны и маски.
Ожерелья из клыков.
Видеообщение через Интернет.
Прямая трансляция из пыточной филармонии.
– Леди и джентльмены, смотрите и слушайте незабываемое шоу под чарующим названием «От шкуры до скелета».
– Чем дольше будут артистку освобождать от меха, тем лучше.
– С чего начнут – с ушей или хвоста?
– Конечно, с хвоста, чтобы сознание не теряла.
– А как будут отделять плоть от костей?
– Скорей всего, жизненно важные органы не будут удаляться, а вот прочее – наверняка.
– В финале можно и за органы взяться.
– Лучше всего закончить извлечением трепещущего сердца.
– Хватит фантазировать – сейчас начнется.
– Заранее предвкушаю оголенные ребра.
– И очищенный от мяса позвоночник!
На сцену выкатили кошку, насаженную на специальный вертел, который вошел через рот и, не повредив ничего по пути, вышел через анус.
Вертел медленно вращался, а пронзенная артистка смешно перебирала лапами…
5. Фамильный хлам
Аристократ иногда вспоминал уютный особняк и тихий сад.
Три года за бетонной стеной не прошли даром.
Но вот обратно немецкого кота совсем не тянуло.
Воля необходима живому существу не менее, чем вода, солнце и воздух. Наверное, самостоятельность и независимость вырабатывают в мозгу какое-то особое, сильнодействующее вещество.
Утрату хозяйской любви заменила свобода.
Теперь Аристократ не принадлежал никому.
В купеческом доме, приговоренном к сносу, никто не ограничивал желания элитного тевтонца.
Только метеоусловия.
Сегодня с утра моросящий дождик помешал обходу прилегающих охотничьих угодий.
Кот, слегка замочив шерсть на спине и замарав грязью лапы, вернулся к убежищу.
Но спускаться в подвал не спешил.
Улегся на крыльце, защищенном козырьком, и стал наблюдать за непогодой.
Капли выбивали из чугунных ажурных ступеней гулкие звуки.
Капли отдавали вонью фабричных и заводских выбросов.
Аристократ осторожно лизнул образовавшуюся лужу. Холодная вода имела пресный, с добавкой выхлопных газов, отвратный вкус.
Интуиция подсказывала, что этот дождь – надолго.
Фыркая, тевтонец избавил шерсть от лишней воды. Урча, почистил лапы и кончик хвоста.
Дождь резко усилился и охватил крыльцо мутными потоками.
Аристократ, прежде чем отправиться в подвал, совершил путешествие через анфиладу пустых комнат.
Как всегда, начал с крайней двери, которая держалась на одной искореженной петле.
Здесь, среди оклеенных блеклыми обоями стен, коту нравилось перепрыгивать через странные вещи – тяжелые железяки, отвыкшие от хватки мастера спорта.
Аристократ, ловко преодолев ржавые гантели, перепрыгнул через гриф штанги, обогнул крутобокие двухпудовые гири.
В следующей квартире самым интересным были книги, лежащие стопками в углах и разбросанные вдоль плинтусов.
Сквозняк листал толстый недочитанный роман, забытый на подоконнике.
Тевтонец под бумажный шелест передвигался с осторожностью, так как однажды едва не получил беллетристическое увечье. С покосившейся настенной полки сорвался пятый том из полного собрания художественных сочинений. Но классическое бомбометание не увенчалось победой суровой прозы над лирически настроенным котом.
Аристократ, миновав детективную залежь и фантастическое богатство, поравнялся с бестселлерами в мягких обложках и мейнстримом в пыльных суперах.
Чихая от избытка русских букв, немецкий кот сменил интеллектуальную келью на мещанскую обитель.
Торшер, бесстыже оголив лампу, валялся рядом с тахтой.
В ящиках комода, выдвинутых до половины, желтели фотографии, пестрели синими печатями справки, дрожали под форточным ветром оплаченные квитанции.
Распахнутый шифоньер демонстрировал вместительное нутро с незанятыми вешалками.
