— Ты лучше отстегивайся и чеши подальше.
— Минуточку, шкип. Я посмотреть хочу. — Голос Маятника звучал рассеянно. — Да, да. По дуге идет, и так уверенно…
Маятник висел на конце страховочного троса, смотрел на медленно проплывающие мимо созвездия и разворачивался сам — тоже медленно. От всего этого голова шла кругом. Компьютеры снаряда избавились от элемента случайности, который был внесен появлением второй цели. Он выровнял полет и теперь четко, уверенно менял направление. Он определенно взялся за старое. Радар обнаружил цель, которую не удалось поразить из-за временного помешательства, и ничто уже не препятствовало ракете сделать новую попытку. Где-то под толстым панцирем металлической капли таились реле, готовые заработать, как только прибор самонаведения возьмет цель. И тогда залп основных дюз снова пошлет ракету в атаку.
Маятник стал подтягиваться к ней на руках по страховочному тросу, расталкивая в стороны обломки
— В чем дело? Ты что, еще не отцепился? — спросил командир.
Маятник не ответил. Он приблизился к ракете и, хоть центробежная сила по-прежнему тащила его в сторону, смог дотянуться ногой и пнуть, чтобы отлететь подальше от вспомогательных дюз. Затем придвинулся по тросу и обхватил руками одну из пластин, соединявших дюзы с корпусом снаряда. За эти-то три пластины и зацепились тросы, когда ракета промчалась через станцию. Маятник нашел в их путанице петлю, которая выглядела достаточно прочной, и привязал к ней свой трос.
— Маятник, какого дьявола ты там делаешь? — спросил командир.
— Я на ракете, шкип.
— Боже правый! Ты — на этой штуковине?! Слушай, я же ясно сказал: отцепись. Приказывать надо, что ли?
— Шкип, надеюсь, вы этого не сделаете. А если прикажете и я подчинюсь, то мне, скорее всего, некуда будет возвращаться.
— Ты к чему клонишь?
— Видите ли, эта милашка, похоже, затеяла еще разок попытать счастья.
— Что? Ты уверен?
— Боюсь, что да. Ума не приложу, что еще она может делать. Идет по ровной дуге, и если я правильно разгадал ее затею, то какой резон с ней расставаться?
— Что ты имеешь в виду?
— Понимаете, если остаться тут, можно испечься, когда она шарахнет из основных дюз. А если спрыгнуть, то медленная смерть в скафандре — тоже не ахти какое удовольствие. Зато можно доехать зайцем до дома. Если она промажет, я отцеплюсь, а если нет… Один конец.
— В логике тебе не откажешь, а только все равно мне это не по нутру. Что она сейчас делает?
— Все еще разворачивается. Вы — по левому борту. Еще градусов двадцать. Да вы и сами должны бы видеть.
— Да, мы тебя поймали радаром, но в телескоп никак не разглядеть. Далековато, к тому же — против солнца.
— Ясно. Постараюсь держать вас в курсе, — пообещал Маятник.
Он двинулся вперед по корпусу ракеты. В обшивке хватало железа, чтобы слегка притягивать магнитные подошвы.
— Все еще разворачивается, — доложил он. — Медленно, но верно. — И добавил: — У нее на носу уйма всяких стержней и прочих выступов. Пять больших и несколько маленьких. Что это такое — одному Богу известно. Может быть, тут радар.
— Да, с ограниченным радиусом действия, — предположил командир. — Иначе бы она унеслась взрывать Луну или Землю. Похоже, кое-кто хорошо знает высоту и плоскость нашей орбиты. Располагая этими цифрами, совсем нетрудно добиться, чтобы ракета рано или поздно нас отыскала. Ты не попробуешь уточнить, который там — радар, а? Не мешало бы по нему хорошенько врезать
— Вся беда в том, что я в жизни не видел ничего похожего на эти штуки, — посетовал Маятник — Вряд ли будет толк, если я ошибусь и врежу по взрывателю
— Не теряй времени, выясняй. Что она сейчас делает?
— Почти развернулась. Еще три-четыре градуса
Он съехал чуть-чуть назад, туда, где можно было обхватить руками крепежную пластину основной дюзы. Прекратилась мелкая вибрация, шедшая от вспомогательных дюз правого борта, но тотчас слева началась такая же дрожь
— Разворот закончен, — сказал Маятник командиру — Вы — в прицеле.
Он застыл в ожидании, держась изо всех сил руками и ногами. Основные дюзы дохнули огнем. Последовал рывок — ракету задержали натянувшиеся тросы. Снова вспышка, снаряд и его груз мотнуло взад-вперед, но только один трос сорвался, и висящий на нем кусок фермы кувырком полетел прочь. Остальные обломки только подергались, да поизвивались их тросы, а затем вся куча мала двинулась новым курсом, к далекому Корпусу, чуть медленнее, чем при первой атаке ракеты.
— Шкипер, идем на вас, — сказал Маятник. — Я сейчас полезу вперед, попробую найти радар.
На носу ракеты он еще раз по очереди заэкранировал все выступы руками в перчатках. Это не дало заметных результатов. Тогда он слегка удлинил страховочный трос и свесился перед носом ракеты, чтобы заслонить собой как можно больше поверхности. И опять — никаких отклонений от курса.
Маятник еще раз оглядел выступы. Один из них походил на миниатюрный аккумулятор солнечной энергии, о предназначении других оставалось только догадываться. Впрочем, можно было с уверенностью предположить, что некоторые из них передают информацию автопилоту.
Он снова оседлал нос ракеты. Хотелось курить, — раньше это желание посещало его редко
— Будь я проклят, шкип, если хоть что-нибудь соображаю. Тут сам черт ногу сломит.
Его взгляд устремился в испещренную блестками мглу позади Корпуса и Сборочной, которые висели точно по курсу и яркостью уступали разве что солнцу.
— Шкипер, я лишь одно хочу сказать, — произнес Маятник. — Сдается мне, третьей попытки не будет. Она так развернулась, что вы и Сборочная теперь на одной линии с ней.
— Неужели нельзя как-нибудь обездвижить или обезоружить эту гадину! Посмотри еще раз на стержни, может, вывинтить удастся.
— Один-два вроде на резьбе, только у меня нет с собой ключей, да и плоскогубцы потерялись.
Маятник вновь переместился вперед, как мог надежнее устроился на носу ракеты и попытался отвинтить руками в рукавицах ухватистую деталь. Напрасная трата сил! В конце концов он сдался и, пока переводил дух, глядел вперед. Ракета шла точнехонько на цель, легкие толчки коррекции едва ощущались. Судить о дистанции было трудно, но едва ли она превышала двадцать миль. Считанные минуты…
Маятник обнаружил, что со лба стекает пот и жжет уголки глаз. Он потряс головой и заработал веками, выжимая капли. Затем неуклюже съехал обратно на пластину основной дюзы. Сел, как можно надежнее привязался страховочным тросом, уперся в бок дюзы ногами, прижался спиной к корпусу ракеты, вытащил ручные дюзы — собственную и Доббина — и поставил на максимальную мощность. Затем направил перед собой широкие стволы и упер рукоятки в обшивку ракеты. И весь обратился в ожидание.
