Заговорщики рассчитывали, что после побега одной из княжон всех других переведут под более строгий надзор: в подвал бывшего доходного дом Березина на улице Обвинской. Сюда пленниц хотели поместить сразу после переезда в Пермь, но уж больно плохи были там условия содержания. После побега, конечно, их жалеть не станут: переведут в этот подвал, и это окажется большой удачей для организаторов побега, потому что в подвал вел старинный подземный ход, о котором большевикам не было известно. Именно через этот ход и предстояло поочередно вывести императрицу и царевен и привести на их место Филатовых: Надежду Юрьевну, которой предстояло исполнить роль императрицы, Ларису – Ольгу, Евдокию – Татьяну, Ирину – Марию. Бесследно исчезнуть четырем женщинам не удалось бы, а вот если бы охрана продолжала считать, что пленницы на месте, беглянки успели бы скрыться.
Верховцев дал себе клятву, что приложит все усилия для того, чтобы затем спасти Филатовых, с которыми за долгие годы подготовки сблизился и почти сроднился. Иванов обещал приложить для этого все усилия, однако, конечно, после того как будет обеспечена полная безопасность императрицы и ее дочерей.
Иванов встретился в Полуденке с Филатовыми и изложил план действий. Теперь надо было решить, кто из девушек, подготовленных для замены великих княжон, больше других годится для начала операции: ведь именно от успеха первой подмены зависел успех всех остальных.
Выбор пал на Анну Филатову. Она была хоть и младшей из «сестер», но считалась самой умной из них.
У Анны были удивительные способности к языкам, а главное, она была ловкой, хитрой, сообразительной, обладала прекрасной памятью и истинным артистизмом.
Девушки – ее старшие «сестры» – иногда говорили, что Анна не младше, а старше их, потому что она обладала некоей житейской мудростью, которая не всегда приходит с жизненным опытом, но часто является врожденным даром. Анна удивительно походила на великую княжну Анастасию; вдобавок, когда Верховцев и Иванов полностью всё спланировали, Анне была тайно сделана операция на правой ноге, так что теперь даже большой палец у нее был точно так же искривлен, как у Анастасии Николаевны, она также слегка косолапила.
Конечно, все Филатовы готовились рисковать жизнью, однако Анна оказалась поистине бесстрашной девушкой, на редкость отважной. Кроме того, она не была лишена тщеславия и гордилась тем, что именно благодаря ей императорская семья получит точные инструкции побега, то есть фактически от нее зависит успех заговора, успех всего этого невероятно сложного предприятия.
В доверительной беседе Федор Филатов, который очень сдружился с Ивановым, обмолвился как-то, что это тщеславие – серьезный недостаток Анны. С самого детства ей было труднее остальных детей-двойников беречь свое инкогнито.
– Это настоящая лягушка-путешественница Гаршина, – говорил он с доброй улыбкой, потому что любил всех своих подопечных поистине как родных детей. – Помните эту сказку?
Иванов пожал плечами, и тогда Филатов поведал ему поучительную историю о лягушке, которая отправилась в жаркие страны со стаей уток: она уговорила уток взять в клювы прутик, а сама прицепилась к нему посередине, стиснув челюсти как можно крепче. Утки летели довольно низко над землей, и до лягушки доносились восхищенные возгласы людей, которые не могли понять, кто же изобрел такой удивительный способ путешествия. Лягушка не выдержала: разинула рот и закричала:
– Это я, я, это я придумала!
И кувыркнулась в болото, а утки полетели дальше. Так и завершилось ее путешествие.
Рассказывал Филатов эту сказку с доброй улыбкой, однако Иванов насторожился. Он предложил хорошенько подумать, прежде чем начать процесс подмены с Анны, однако Филатов категорически воспротивился.
– Анна сильнее всех, вместе взятых, – сказал он. – И если что-то пойдет не так, она выдержит любые испытания. Ее тщеславие – ее недостаток, но вместе с тем ее достоинство.
Иванов вынужден был согласиться с Федором Степановичем – все-таки тот знал своих «детей» давно, и знал их, конечно, лучше, чем Иванов.
И вот настал тот сентябрьский день, когда Гайковскому удалось передать императрице письмо и устроить побег великой княжны Анастасии. Девушка не хотела оставлять семью, боялась, однако ей пришлось подчиниться строгому приказу матери. «Если мы не сможем спастись все вместе, значит, будем спасаться поодиночке и будем готовы к тому, что пути наши в новой жизни разойдутся надолго, если не навсегда!» – сказала Александра Федоровна, которая гораздо лучше дочерей понимала, на какой они все идут риск – и как многим будут рисковать те, кто пытается организовать их спасение. Строго говоря, надежда на успех была невелика, очень невелика… И все же стоило использовать даже этот почти фантастический шанс!
Анастасия в сопровождении Гайковского добралась до Нижней Курьи, где ее встретил Иванов, приведший сюда Анну Филатову. Девушки разошлись в разные стороны, не заметив, только почувствовав присутствие друг друга.
Для каждой из великих княжон были приготовлены документы на новое имя – Анастасии Николаевне предстояло назваться Натальей Верховцевой. Так звали дочь Петра Константиновича Верховцева от первого брака.
Огромную помощь в получении этих документов оказал Горький, у которого были превосходные отношения с всесильным в Петрограде Зиновьевым. Горький простодушно поверил, что Петр Константинович Верховцев, обратившийся к нему по протекции добрых знакомых писателя, пытается спасти свою дочь, которая застряла в Перми после смерти матери и которую он хотел бы забрать в новую семью. На самом деле первая жена Петра Константиновича и их дочь погибли год назад, в октябре 17-го, в случайной уличной перестрелке. Но Верховцев в такие подробности, разумеется, никого не посвящал.
Итак, Анна Филатова, одетая точно так же, как была одета великая княжна Анастасия Николаевна, побежала к 37-му разъезду, где ей предстояло попасться на глаза солдатам. Гайковский должен был присматривать за ней, помочь добраться до Перми, где она «нечаянно» попадет в руки большевиков.
Тем временем Иванов и великая княжна Анастасия Николаевна пешком пошли в Полуденку, где их ждали Филатовы. Здесь они собирались переночевать, а наутро кружным путем идти в Пермь, где их ждал Верховцев, чтобы увезти Анастасию в Петроград. Иванову следовало оставаться в Перми. Верховцев намеревался вернуться, когда обеспечит безопасность девушки, и довести дело спасения императорской семьи до конца.
Всё было спланировано тщательно и, казалось, безупречно. Однако эти планы рухнули.
Берлин, 1920 год
Тому дню, когда Сергей Дмитриевич Боткин смог подать знак «фройляйн Унбекант» в Дальдорфе, предшествовало появление на Виландштрассе, 11, в «Обществе помощи русским беженцам», какой-то всклокоченной особы с безумным выражением глаз, облаченной в самые несусветные отрепья. Поскольку посетители общества всегда были одеты с бору по сосенке (тут и графья выглядели нищими побирушками!) и всегда были готовы впасть в истерику (а кто выглядел бы иначе, лишившись родины, дома, всего состояния, чудом избежав смерти и превратившись в изгоя?!), Лавр Петрович Шахматов, помощник Сергея Дмитриевича Боткина, спокойно предложил этой особе сесть и начал заполнять бумаги, необходимые для того, чтобы поставить даму на учет и выдать ей карточки на питание в бесплатной столовой.
