– Как вы думаете, чего боится Реджи? Почему он считает, что у вас тут какие-то проблемы?
Артур засмеялся, и в его бокале образовался маленький водоворот.
– Не любите вы светскую болтовню, верно?
– Мне слишком много приходится беседовать с шестнадцатилетними. – Майк пригубил скотч. – Так почему, как вы думаете?
Артур пожал плечами:
– Ну, может, вы и не заметили, но мы тут немного скрытные. Возьмите группу людей, поместите их в ситуацию постоянного стресса – пусть они и создают его сами, – а потом начните за ними подглядывать. К тому же до недавнего времени мы действительно не обо всем рассказывали.
– Речь о животном, которое упоминалось на слушании?
Артур опустился в стоящее за столом кресло.
– Что вам известно об этом инциденте?
– Не много, – сказал Майк. Он подтащил поближе к столу стул. Муравьишки уже волокли семнадцать отчетов, где шла речь о происшествии, вытаскивая из них соответствующие строки и параграфы. – Во всех отчетах событие постарались сгладить, поэтому я знаю лишь голые факты.
Пожилой ученый кивнул.
– Полагаю, мы могли бы начать с самого плохого. – Он снова отпил из бокала. – Это все было в изначальном проекте «СЕТ», когда мы еще занимались прямым телепортом…
– Что за чертовщина? – гавкнул за спиной Майка чей-то голос.
В дверном проеме стоял Олаф, его ледяной взгляд метался туда-сюда между Майком и Артуром.
– Это очередная дебильная шуточка Боба? Где, чтоб их, мои вещи?
Артур перевел глаза с коллеги на Майка, а потом и на бокал со скотчем.
– О чем это ты?
– Что вы сделали с моим компьютером? И со всеми материалами? Богом клянусь, если этот идиот хоть что-то напутал, я ему башку разобью.
Артур встал.
– Боб что-то натворил у тебя в кабинете?
– Давайте без снисходительности! Вы участвуете в этой дичи, Артур? – Он смерил Майка холодным взглядом. – Я думал, мы тут должны быть паиньками.
Артур на миг встретился глазами с Майком, а потом следом за Олафом прошел к двери на противоположной стороне коридора.
– По мне, так вроде бы все нормально.
Олаф покосился на него через плечо:
– Подменять кабинеты – это нормально? Что за черт! Тут что, общага первокурсников?
– Успокойся, – сказал Артур, возвращаясь в свой кабинет. – Боб знает правила, и если он их нарушил, то подвергнется дисциплинарному взысканию.
– Если?
– Ты знаешь, где находятся аттестационные формы, Олаф.
– Я упоминал, что у меня телеконференция? У меня нет времени на все это подростковое дерьмо!
– Занимайся своими делами. Если что-то сломано, сообщи. Я поговорю с Бобом.
Олаф протопал через коридор и захлопнул дверь.
Артур снова уселся за стол и сделал долгий глоток.
– Прошу прощения.
Майк посмотрел на дверь:
– Это нормально?
– Он та еще заноза в заднице, но при этом один из величайших аналитических умов планеты. Я бы поставил его в один ряд с Хокингом. Мы тут под сильным давлением и порой можем взорваться от какой-нибудь мелкой ошибки. Олаф просто психует чаще остальных.
– Не справляется со стрессом.
– Нет, справляется. Именно таким способом. Прибегает и на всех жалуется. Мы завели аттестационные формы, по большей части, из-за Олафа.
Майк снова перевел взгляд на чертеж:
– Реджи сильно наседает на вас, требуя результатов?
– Не слишком, но мы и сами себе спуску не даем. То, что мы тут делаем, навсегда изменит мир. Так говорят многие, но… это действительно так. И мы об этом знаем.
– Понятно, – сказал Майк.
– Так на чем мы остановились?
– На проекте «СЕТ».
– Точно. Там мы пытались осуществить чистую телепортацию. У нас был ряд прорывов. Несколько огромных интуитивных скачков. Мы тогда работали гораздо быстрее, чем сейчас, и хорошо продвинулись. Прошло недели три, и мы решили, что со всем справились и создали настоящую МПМ-систему.
Майк кивнул:
– И захотели испытать ее на животных.
– Мы не могли ждать. Честно, не могли. Мы три недели шли семимильными шагами, и сама мысль о том, что из-за какого-то разрешения придется ждать несколько месяцев, казалась нелепой. В конце концов, мы же знали, что все сработает.
Он сделал еще глоток.
– Бродягу мы подобрали на улице, пес все время ошивался возле наших трейлеров. Мы вроде бы как всей командой его усыновили. Кормили его, иногда с ним играли. Он нам доверял. И мы поставили его на платформу, включили аппарат… и убили его.
– Вот прямо так?
Артур низко опустил голову.
– Он выглядел так, будто… будто его сбила машина. Хрящи и шерсть, и все это размазано по платформе. Мы все были… были настолько уверены в своей правоте, что даже не подумали, какой опасностью может грозить ошибка. – Он прервался, выпил. Его бокал почти опустел. – Ужасная смерть. Для кого угодно.
Артур одним глотком расправился со скотчем.
– И вы попытались скрыть этот случай, – сказал Майк.
– Вначале да. – Артур потянулся через стол, налил себе еще с полдюйма. – Всем было ясно, что с «СЕТ» ничего не выйдет, так что мы не тревожились о гипотетических серьезных проверках. Но потом, когда дошло до теорий, из которых родилась Дверь Альбукерке, мы поняли, что должны выложить все начистоту, иначе зоозащитники устроят настоящий скандал.
– Из-за одного подопытного пса?
– Из-за того, что мы его утаили. Слишком много людей стало бы думать: «Кто знает, что там еще скрыто, сколько животных погибло страшной смертью?» – Он тряхнул головой. – Мы хотели, чтобы с Дверью все было настолько прозрачно, насколько это возможно, и во всем признались. Олаф и Нил настояли на том, чтобы это сделать, прежде чем мы двинемся дальше.
Майк бросил взгляд через коридор.
– Олаф настоял…
Артур кивнул.
– Я знаю, поначалу он не производит хорошего впечатления, но в душе он славный человек. Я думаю, все вокруг тревожит его больше, чем любого из нас. У нас был долгий разговор с Реджинальдом Магнусом, мы заплатили большие штрафы, и каждый из нас сделал щедрое пожертвование в Общество защиты животных. Понятно, почему Магнус все еще беспокоится. Что, в свою очередь, порождает сопротивление и давление уже с нашей стороны.
– Конечно, – согласился Майк.
Некоторое время они просто сидели и смотрели друг на друга.
– Вы кажетесь порядочным человеком, – сказал Артур. – Я буду изо всех сил стараться не откусить вам голову, когда вы начнете спрашивать. И всех остальных об этом попрошу.
