— Галенька, давай договоримся раз и навсегда! Я здесь, чтобы получить информацию, а ты — заработать очередной десяток баллов.
— Допустим.
— Тогда давай искать компромисс.
Галя, конечно же, была дурой, но считала она хорошо и, быстро сложив в своей головке неведомые варианты, категорически отказалась.
— Тебе придется получить вид на смерть или даже удостоверение души. Не думаю, что без этого разрешат доступ к центральному файлу. А до того момента можешь пользоваться инструктивными письмами да публичной библиотекой.
— А там что?
— Практически все о мироздании, только твоей истории там нет и уж тем более материалов комитета.
— Так что ты мне предлагаешь?
— В детстве не пел в хоре?
— Мальчиков-зайчиков?
— Может, в армии запевалой был? — с надеждой спросила Галя.
— Ладно, делать мне нечего. То есть пока нечего, в общем, поехали.
Сурков и его мастер по эффективности пролетели грандиозное арочное сооружение, поднялись над облаками и понеслись к восходящей Луне. Преодолев Гринвич, они снизились до двенадцати тысяч метров и совершили посадку на плавно дрейфующую площадку из туманопластмассы. Там уже собралось около пятисот Святых, вожделенно смотревших на приближающееся ночное светило. С такой высоты Луна казалась огромной. Ее моря и кратеры были четко различимы. Сурков залюбовался на то, что видел сотни раз при жизни.
— О чем ты задумался, Игорь?
— О ней, — Сурков кивнул в сторону планеты.
— Напрасно. Думай о Боге, о его милости.
— Ладно, — согласился Сурков, понимая, что спорить бесполезно.
— Думай о нем, и чем больше ты о нем будешь думать, тем быстрее достигнешь желаемого.
Перед собравшимися показалась фигура в стандартной тоге, сделала движение рукой, и души грянули длинную заунывную молитву.
— Подпевай, подпевай, — настаивала Галя.
Сурков сначала выдавливал из себя звуки, затем менял голоса, пародировал известных ему артистов и комиков, но скоро привык и даже запомнил несколько куплетов.
— Атас! — перекрыла хор дирижирующая душа.
В следующую секунду площадку наполнил рой белых мух, беспорядочно мечущихся над поверхностью.
— Что случилось? — крикнул Сурков.
Но Галина уже тащила его к краю, лавируя между встречными и поперечными хоровиками.
— Скорее, скорее, двигай копытами, — она словно пловчиха барахтала пятками, подтягивала душу Суркова и не забывала материть пролетавших мимо.
— Да что случилось? — совладав с растерянностью и выровняв полет, спросил Сурков.
— Сам увидишь, — она провалилась за край облака и, пролетев несколько сот метров, оглянулась.
— Я ничего не вижу, — но в следующую секунду Сурков увидел огненный шар с длинным алым хвостом, пробивший облако и разбросавший по небу ошметки пара.
Все это произошло так стремительно, что рассмотреть что-либо, а тем более понять, он просто не успел.
— Комета? — предположил Сурков.
— Нет! — крикнула Галя. — Это космонавты, мать их ети. Прости меня, Господи!
* * *
Изучение мироздания было самым приятным занятием. Сурков все еще чувствовал себя глупо на молитвах и песнопениях. В библиотеке же он чувствовал себя в своей тарелке: Галя не приставала к нему с глупыми наставлениями, и материал казался интересным, по меньшей мере подобран он был грамотно. Чтобы души приступали к изучению со своего уровня, мироздание переписывали семьдесят раз. Делалось это по той простой причине, что не каждая, даже очень просветленная, душа способна понять материи, в которых изложена программа. Собрания сочинений, Коран, Библия, Талмуд и другие труды земных пророков были объединены в одну божественную базу данных, называемую «Гарант». Другая библейская база — «Консультант» — содержала истинные высказывания и идеи Господа, но имела обратные ссылки в те же самые труды пророков. Принципиально эти базы отличались лишь тем, что имели ссылки в противоположном направлении: либо от документального подтверждения в сторону намерений, либо наоборот. Пользователь такой базы проходил тест, и определенный компьютером уровень Кью вел его по своей базе. Эксперимента ради Сурков подурачился, нарочно отвечая глупости. Он представил на своем месте Кира и на вопрос «что вы любили при жизни» ответил:
— Дурь, телок и водку.
Как следствие этого, мироздание предстало в следующей литературной форме:
«Сначала был базар, потом стрелка».
Мобильность техники Рая восхищала Суркова. Впервые после смерти он наблюдал цветной компьютер, рушивший все представления о производительности. Галина утверждала, будто техника в публичке не самая продвинутая, поэтому Суркова еще ждут сюрпризы. Когда же она узнала о карьере администратора Дьяволнета, то по-хорошему позавидовала.
— С твоими способностями ты легко наденешь шляпу администратора или программиста.
— Скажи, Галь, а почему Господь лично программированием не занимается?
— Сурков, — протянула Галя, — ты как ребенок, ей-Богу!
— Что же тут такого? Бог — творец, ему сам Бог велел, прости за тавтологию.
— Бог создал человека, душу, галактики, миллиарды звезд! Неужели ты думаешь, что он будет заниматься такой ерундой?
— Дьявол же занимается.
— На то он и Дьявол, — нравоучительно заявила Галя. — И вообще, творить — грех.
— Как это? — не понял Сурков.
— А разве ты не понял, что шляпы грешат?
— Да не особо. Развратных действий с твоей стороны не замечено, водку ты мне не предлагала, так что…
— Сурков, я тебя наставляю на путь истинный?
— Наставляешь.
— Обучаю тебя библейским делам?
— Обучаешь.
— Всю эту канитель кто-то содержит?
— Содержит.
— Так это все грех.
— Но почему?
— Да потому, что это функции Творца.
— Зачем же он передает их душам?
— А затем, что если этого не делать — опять начнется депрессия, скука и бардак.
— Послушай, Галя, а стоило ли все так усложнять? Ну, громыхнул бы он парой молний, выгнал отпетых в Ад, и само собой все наладилось.
— Не знаю, — рассудительно сказала Галя. — Я, может, так и сделала бы, но только у него свои планы, и пока он их со мной не обсуждает. А творить все равно грех. Для этого и инструктивные письма. Представь, если ты снимешь фильм или книгу напишешь?
— Что тут может быть грешного? — почесал затылок Сурков. — Разумеется, приватные темы, секс, порно.
