Бандиты звонили еще полчаса с тем же результатом. Тогда один из них, окончательно устав от бандитского образа жизни, решил прислониться спиной к двери. Людмирский же в это утро дверь не запер, поэтому бандит повалился в прихожую, перепугав оставшихся на улице пацанов. Последние подумали, что одного из них пытаются втянуть в дом. Чтобы братан не смалодушничал и не сдал своих пацанов, решили товарища застрелить. Они уже извлекли на воздух стволы, когда поняли, что он просто оступился.
— Открыто, в натуре, — заявил бандит, поднимаясь.
— Засада, — понял все Первый бандит.
— Уходим? — предположил Второй.
— Нет, — категорически возразил Первый, — от нас только этого и ждут. Как повернемся затылками, тут же получим из стволов.
— Что же делать? — спросил Третий.
— Мочить всех будем, — решил Второй, — к оружию, пацаны!
Он пнул дверь так, как это показывали в кино, и пропустил вперед оставшихся. Расчет его оказался верным. Первый и Третий бандиты, воодушевленные действиями Второго, ринулись по коридору, даже не оглянувшись назад.
— Я прикрою, — пообещал Второй бандит.
Он занял место за мраморным бюстом Людмирского и напряженно вслушивался в тишину. Очень скоро послышался звон разбитого стекла и интеллигентная ругань.
— Что там? — спросил он Первого бандита, выходя из-за статуи, но только после того, как понял, что опасаться нечего.
— Никого. Труп в комнате, бабла нет.
— Мы сюда не за баблом приехали. Где хозяин?
— А я почем знаю? — возмутился Первый. — Мочканул кого-то и смылся.
— Может, это он сам?
— Не, этот худой.
Второй бандит прошел в комнату, и лично удостоверившись, что тело на диване не подает признаков жизни, удрученно хмыкнул:
— Странно, как же его грохнули?
Тут он заметил стаканы на столике и, понюхав содержимое, авторитетно сказал:
— Отравили.
В это время довольная душа Суркова вернулась в бренное тело, заняла свое место и, как говорится, пришла в себя.
— Я много пропустил? — спросил Сурков, потягиваясь.
Бандиты от неожиданности побросали на пол оружие и бросились бежать. Они сбились в кучу у входной двери, толкая и мешая друг другу.
— Извините, ребята, если я вас напугал, — сказал подошедший Сурков и протянул одному из бандитов пистолет.
Не разобрав намерений Суркова, бандиты быстро сдавали друг друга, малину, общак и все, что только знали, но Суркову их несвязная речь была непонятна. Из нее он только уловил, будто миштяковых пацанов послал некто Федор, и что Людмирский задолжал ему то ли за электричество, то ли за газ. Пацаны говорили о каком-то счетчике и про какую-то стрелку, но свою речь пересыпали настолько дивными наречиями, что Сурков сказал:
— Ладно, ребята, не напрягайтесь. Починит Лешка счетчик и стрелку впаяет, куда надо. Вы своему Федору передайте.
— А ты кто? — осторожно поинтересовался Второй бандит.
— Я тут недавно. Меня, наверное, мало кто знает. Сурков Гоша, — Сурков протянул Первому и Второму бандитам их оружие и вернулся в комнату, чтобы принести его Третьему, но только увидел, как рванул с места черный «лендровер».
— Товарищи! — крикнул он, выходя на крыльцо.
Но Второй бандит приказал не жалеть импортной резины, и вскоре автомобиль превратился в маленькую точку на горизонте.
— Ты слышал? — спросил он Третьего бандита.
— Слышал, — ответили ему, — неужели тот самый Сурков?
— Он. Он, падла, старика опустил, а из Фиксы пидора сделал. Чуяло мое сердце. Во бля, не повезло!
Глава 13
Вернувшись, Людмирский застал на столе записку такого содержания:
«Спасибо за гостеприимство. Вернулся к себе. Будет время, заходи.
Гоша.
P.S. К тебе заходили из ЖЭКа, просили заплатить за свет и отремонтировать счетчик».
Людмирский покрутил лист бумаги, недоуменно хмыкнул и подумал: «Вот же хлыст, может, когда захочет. Только при чем тут свет? Странно».
В это же самое время Сурков искал губастую цыганку. Нашел он ее в ближайшем сумасшедшем доме, который скромно назывался «Психиатрическая больница номер восемь». Перепуганная женщина трясла губами, булькала, как русский самовар, и ходила под себя, за что тут же получала взбучку от санитаров. Зрелище Суркова удручило. Ему стало жаль немолодую уже женщину, и, забрав ключи от своей квартиры, он отдал ей леденец на палочке, купленный в киоске.
Спускаясь по лестнице, он на секунду задумался, увидев знакомое лицо.
— Извините, — Сурков потянул за больничный халат молодой дуры.
— Я пью и писаю, — уверенно сказала она.
Сходство оказалось весьма условным. Еле уловимые черты перекосила ужасная гримаса, и, изрыгнув отрыжку, дура убежала по коридору.
— Ваша родственница? — спросил наблюдавший за этой сценой человек в белом халате.
— Практически да, — согласился Сурков.
— Решили навестить племянницу?
— Хотел забрать.
— Вот как? — удивился доктор. — А вам известно, что это не дешевое удовольствие. И удовольствие ли?
— Почему же недешевое?
— Необходимо оплатить пребывание вашей родственницы, а оно, как понимаете, стоит денег.
— И сколько же мне придется платить?
— Я вам этого не скажу, но если интересует, можете обратиться в попечительский совет.
— А вы здесь давно работаете?
— Давненько.
— Если при вас случались подобные случаи, то сколько это приблизительно?
Названая доктором сумма Суркову ни о чем не говорила, но он удовлетворенно кивнул и, распрощавшись, отправился домой. В подъезде он достал из почтовых ящиков соседей свежие газеты и хотел было устроиться на диване, но, взглянув на беспорядок, принялся за уборку. Искоренив чужие вещи и запах, Сурков развернул передовицу и чуть не обомлел от обилия рекламы и всевозможных предложений.
— Надо же, не соврал Людмирский, — произнес он.
Воистину, судя по объявлениям, возможно было приобрести все. С трудом оторвавшись от рекламы, Сурков перешел к предложениям работы. Оказалось, что его специальность востребована и оплачивается значительно лучше, чем это было девять лет назад. Он подчеркнул пять заголовков и пододвинул телефон, который добродушная квартирантка оплатила и подключила.
— Здравствуйте, я по объявлению. По поводу работы.
— Кем вы работаете? — осведомился приятный женский голос.
— Я программист.
