Дорогая мебель из ценных пород дерева, лепка и позолота, хорошие картины на стенах, ковры, в которых ноги утопали по щиколотку, все это свидетельствовало о том, что владелица привыкла жить на широкую ногу. Правда, эта роскошь дезавуировалась жутким бардаком. Везде валялась разбросанная одежда, на туалетном столике громоздилась гора косметики, а вершиной беспорядка являлись шелковые ажурные чулки, висевшие на настенном светильнике.
— Что? — смутилась Кетеван и, сдернув чулки, спрятала их за спину. — Горничную и служанку, как ты понимаешь, я нанять не могла. Ну, договорился?
— Да.
— Я и не сомневалась! — довольно заявила княгиня. — Ты кого хочешь уговоришь. Снимай пальто и располагайся. Время у нас еще есть. Кофе будешь?
— Буду. И вообще, я перекусил бы слегка... — с легкой насмешкой бросил я, решив подтрунить над ней. — Понимаешь, целый день на ногах, проголодался как волк...
— Я что, на кухарку похожа? — искренне возмутилась Кетеван. Но тут же сменила гнев на милость: — Ну хорошо, хорошо, сейчас чего-нибудь поищу на кухне.
Я внутренне содрогнулся, представляя, что она может там найти. Н-да... хозяйка из нее, как из козы танцовщица варьете. Не траванула бы по недомыслию.
Но реальность оказалась вполне сносной. Через десяток минут Кет внесла полную миску исходящего парком, одуряюще пахнувшего супа-харчо и горку порезанного на ломти свежего лаваша на доске.
И слегка самодовольно пропела:
— Не ожидал? Уж что-что, а готовить я умею. Но не очень люблю. Вчера было время, вот и решила вспомнить бабушкины рецепты. Хватит таращить глаза, mon cher
[53]. Ешь, и будем гримироваться. А потом переоденешься. Я взяла смелость приобрести для тебя кое-какую одежду, для полной схожести с сутенером. Надеюсь, впору будет.
Харчо оказался на удивление вкусным, правда, слегка пересоленным. Перекусив, я разделся до пояса и уселся перед туалетным столиком.
Кетеван критически прищурилась:
— Нет, накладная борода не пойдет. Заметно будет. Просто подбреем усы и нанесем немного грима. После дела их сбреешь, смоешь краску и все. А вот парик подберем. Да-да, только так...
Через час я изменился до неузнаваемости. Тонкие усики стрелочками, как у будущей звезды синематографа Кларка Гейбла, парик, серый костюм в широкую черную полоску, пестрый кричащий шейный платок и трехцветные штиблеты с пристегивающимися на пуговицах гетрами — сука, вылитый сутенер. Или около того. Да и хрен бы с ним. Главное, теперь никто во мне фон Нотбека не узнает.
— Очень хорошо! — склонив голову к плечу, Кетеван внимательно рассматривала творение своих рук. — Теперь моя очередь переоблачаться. Поможешь, милый?
— Сама справишься.
— Фи, как невежливо... — насмешливо хмыкнула княгиня. — Тогда иди на кухню и не подсматривай.
Когда я вернулся, Кетеван окончательно перевоплотилась в японку, в самом настоящем кимоно с громадным бантом на спине и в деревянных сандалиях, похожих на скамеечки. Гета, что ли, называются такие?
— Где ты выкопала все это?
— По случаю достала... — хихикнула грузинка. — Нравится, да? Что у тебя с оружием? Могу поспособствовать, — она кивнула на большой саквояж, стоявший на диване.
— Гляну, — коротко ответил я, не испытывая большого желания заимствовать чужое оружие. Браунинг в подплечной кобуре, два магазина к нему на поясе в кармашках, стилет, как всегда, в рукаве. Должно хватить. Хотя... почему бы не полюбопытствовать?
В саквояже оказалось несколько пистолетов с револьверами, преимущественно карманной носки, и коробки патронов к ним. Я повертел в руках французский «саваж», потом остановил свой выбор на небольшом «маузере» модели 1910 года, выделявшемся от остального оружия явно нерядовой отделкой. Щечки на рукоятке из рога оленя, идеальное воронение, явно ручная подгонка деталей — неплохой стволик, причем с магазином на девять патронов, что уже немаловажно. А вот и запасной магазин к нему. Пожалуй, заберу. Жаль, что кобура на щиколотку осталась дома. Но ничего, в кармане неплохо устроится.
— Этот возьму.
— Хорошо, бери. Ты машину водишь?
Я внутренне содрогнулся, но кивнул. Управление у нынешних шарабанов просто жуть, а улочки в Константинополе — это вам не американские хайвэи. Но должен справиться.
— Тогда повторим нюансы...
Повторили. После чего присели на дорожку и спустились через черный ход во двор, где в небольшом сарайчике обнаружился почти новенький «Форд» модели «Т».
Для того чтобы его завести и стронуть с места, потребовалось немало времени. Сука, кто бы мог подумать, что вместо педали «газа» у этой таратайки педаль «задний ход». Но при помощи Кет справился и вполне бодро порулил по улочкам к отелю. Все уже было обговорено, так что путешествие происходило молча. Мандраж? Ну не знаю. Меня чуток подергивало, а вот Кет являла собой ледяную статую. Ну и выдержка у дамочки. Обзавидоваться можно.
Через тридцать минут «фордик» припарковался позади отеля. Не став глушить машину, я направился к служебному входу. Кетеван как привязанная поцокала сандалиями за мной.
Итак, на часах без пяти девять. Ровно в девять двадцать приедут настоящие сутенеры, а значит, у нас в запасе чуть больше двадцати пяти минут.
— К кому? — бой на входе изумленно вытаращился на японку.
— В тридцатый номер, — угрюмо буркнул я в ответ.
— А где Жюль?
— Не твое дело, — не церемонясь, я сдвинул плечом парня и шагнул внутрь. — Веди...
— Как прикажете, — бой состроил обиженную рожицу и припустил по лестнице.
Вскоре он остановился возле скромной двери, украшенной бронзовым номером «30». Деликатно стукнул в нее костяшками пальцев, сверился с записной книжкой и почтительно отрапортовал:
— Господин Майер, к вам прибыл заказ.
— Минутку... — через небольшую паузу ответил глухой мужской голос.
Бой подмигнул Кетеван и с намеком протянул ко мне руку.
— Свободен, — я бросил ему монетку в пять лир и с удовлетворением понаблюдал, как паренек умчался по коридору. Беги, малыш, беги. Жизнь стоит гораздо дороже этой серебрушки.
Клацнул замок, дверь отворилась, и на пороге номера возник коренастый, слегка полноватый и лысый как яйцо мужичок в потертом халате. Он смахивал на добропорядочного отца семейства, если бы не цепкие ледяные глаза, больше приличествующие рептилии, а не человеку
Правую руку Майер держал в кармане. Я невольно поежился, вспомнив характеристику, данную курьеру Кетеван.
— Я заказывал персиянку... — проскрипел он на ломаном французском, царапнув взглядом по Кетеван и остановив его на мне. — А это...
— Японка, — угодливо подсказал я. — Настоящая редкость. Куда там остальным. Не можем же мы подсунуть вам залежалый товар.
