Я всё ещё находился в Пелле, в Македонии, когда пришло сообщение о полном поражении Афин при Эгоспотамах.
Ещё до сражения, после того как Лисандр занял Лампсак и выстроил свои двести десять военных кораблей в проливе против ста восьмидесяти Конона, из своего замка на берег спустился Алкивиад. Говорят, он был одет в лисьи шкуры, а распущенные волосы падали до середины спины. Сорок всадников одриссов, одетых ещё более дикарски, чем он, были его телохранителями. Он обещал, что приведёт пять тысяч кавалерии и ударит по Лисандру на суше, если афинские навархи согласятся перевезти их. Он вернёт Афинам Лампсак, ничего не прося взамен. Но афиняне отказали Алкивиаду.
— Ты здесь больше не командуешь, Алкивиад.
Так ответил ему полководец Филокл, тот самый негодяй, в чьё понятие о воинской чести легко вошло предложение отрубать руку каждому пленному моряку. Оно позорно прошло в Афинском Народном собрании.
Таким образом, Алкивиад в третий и последний раз был изгнан из общества своих соотечественников. Через шестнадцать месяцев, когда группа его убийц выследила Алкивиада на этом же берегу, Эндий с сожалением заметил, что психическое расстройство одновременно было и проклятием, и гением Алкивиада, который сопровождало его всю жизнь.
— Государства для него слишком ничтожны. Его представление о себе превосходит статус государства. Все они — карлики в его глазах, если не последуют за ним прочь от пропасти, в которой находится мир. Он, конечно, прав, вот почему его надо убрать. Ибо его видение — это будущее, которого без принуждения не сможет стерпеть настоящее, ни теперь, ни когда-либо потом.
Глава ХLIХ
ЭГОСПОТАМЫ
Теперь рассказ пойдёт о поражении, которое положило конец нашему государству. Эту битву можно сравнить с большим пожаром. Ход сражения колебался от поражения к победе, результат был неизвестен до последнего часа. Как тебе известно, о грядущем крахе Афин все знали уже за несколько лет до того, как это случилось.
Отдадим должное Лисандру. Эта победа, конечно лишённая чести, всё же была добыта мастерством, хитростью и выдержкой. Были проявлены дисциплина, самообладание, проницательность, точная оценка слабостей противника.
Лисандр ждал долго, пока плод созреет. И вот плод упал. Никто не может отнять у него того, что он завоевал для своей страны и её ликующих союзников. Ведь никто иной не оказался способным достигнуть цели через трижды по девять лет войны.
Я оставался во Фракии большую часть зимы — до сражения. Мы слышали об агентах Лисандра, захвативших Милет. Там были уничтожены все демократы. Сам он взял Нас в Карии, союзника Афин. В Иасе были казнены все мужчины призывного возраста, женщины и дети проданы в рабство; город сровняли с землёй.
Во время этой последней зимы Алкивиад перенёс тяжёлое падение с лошади. Несколько месяцев он не мог ходить. Необходимость подняться с кресла заставляла его бледнеть от боли. Дикие народы не умеют ждать. Медок забрал свою армию и покинул лагерь. Севт последовал за ним. Принц, который должен был ненавидеть Алкивиада за его связь с Александрой, оказался самым его стойким сторонником. Алкивиада несли на носилках до Пактии. Севт послал ему сокольничего, животных для жертвоприношений, своего врача. Он дал ему пять городов, чтобы у него были еда и всё необходимое. Когда его спросили, чего ему не хватает для поддержания духа, Алкивиад попросил три полка, которыми будут командовать Мантитей, молодой Друз и Канокл. Он сам обучил эти полки, сделал их подвижными. Такого рода войск до сих пор не знали. Они умели грести и сражаться как тяжеловооружённые пехотинцы. Каждый нёс на себе припасы и всё вооружение, он не зависел ни от оруженосца, ни от продовольственного снабжения. Когда Медок высмеял эти элитные части за их малочисленность, Алкивиад объявил, что через месяц утроит их ряды, не потратив при этом ни монеты. Он просто одел своих людей в цвета войны и направил через Железные горы. Местных юношей настолько привлекло великолепие их одежды, что войско Алкивиада увеличилось на десять тысяч — и ещё столько же он был вынужден отправить по домам.
Наконец весной его спине стало лучше. Алкивиад мог уже ездить верхом. Фракийские племена собираются на праздник, когда восходит звезда Арктур. На этом празднике Алкивиад принял участие в скачках и победил. Ему было сорок шесть. Я считаю, что победа вернула его в прежнее состояние.
Лисандр захватил Лампсак, расположенный так близко через пролив, что в ясный день его было видно. Теперь к береговой полосе ниже замка Алкивиада, по воле превратной судьбы, прибыл последний флот. Им командовали Конон, Адимант, Менандр, Филокл, Тидей и Кефисодот.
* * *
Рассказ Полемида об этом сражении был, конечно, неполным, поскольку его самого там не было. В это время он находился в Македонии — добывал лес для строительства кораблей. К тому же он рассказывал об этом мне, уже знавшему о последствиях. Для тебя же, внук, я продолжу и расскажу о том, что пропустил мой подзащитный.
Эгоспотамы лежат как раз по другую сторону Геллеспонта, если смотреть из Лампсака. Это не гавань, скорее якорная стоянка. Имеются два селения, рынка нет. Дуют постоянные сильные северо-восточные ветры. Почти рядом с береговой полосой на море всегда сильное волнение, что затрудняет как выход в море, так и высадку на берег, поскольку корабли должны подходить к берегу кормой вперёд. Сама прибрежная полоса превышает два километра. Это обеспечивает пространство для кораблей и примерно для тридцати тысяч воинов. Однако для того, чтобы обеспечить себе обед, приходится ходить пешком четыре-пять миль до Сеста. В Эгоспотамах хорошая вода — если не считать периода приливов, когда потоки становятся солёными. И тогда следует забираться вглубь материка ещё на четверть мили, чтобы достать пресной воды. Казалось безрассудством разбить лагерь в этом негостеприимном месте, особенно если учесть, что рядом находится Сест — союзный город. И всё же удалиться туда — на чём настаивали многие, включая Алкивиада, — означало бы уступить Лампсак врагу. А этого, памятуя судьбу своих предшественников после Аргинусов, стратеги сделать не посмели. Командирам не терпелось заставить Лисандра принять бой. Каковы бы ни были условия Эгоспотам, они, по крайней мере, расположены как раз напротив врага. Лисандр не мог улизнуть. Рано или поздно он должен выйти и ввязаться в бой.
Вот письменные показания моего давнего товарища Синяка, который был на борту «Ипполиты». Эти показания были записаны во время последующего расследования, проведённого советом.
Он спустился из своего замка на горе. Мы все окружили его. Да, это был Алкивиад, только одетый, как дикарь. Вы же знаете, он всегда носит одежду тех, с кем спит. Стратеги не позволили ему обратиться к войску, но каждое слово из сказанного им разлетелось по всему лагерю, словно искры. Он не сказал ничего такого, чего люди не слышали уже много раз. Что это место смертельная ловушка. Идите в Сест, вы уязвимы, сказал он. Вы рассеялись на многие мили в поисках жратвы. Что, если Лисандр нападёт? Но мы не могли уйти, иначе Лисандр удерёт. Что дальше — известно. Из Афин придёт «Саламиния», отзывая стратегов домой. Мы все знали, чем это кончится.
