Это были не наши войска. Мы попали к противнику.
Сиракузец хлопнул меня по плечу. Симпатичный парень, высокий. Он о чём-то спрашивал меня. Лион одним махом перерезал ему горло. Он рухнул на землю. Кровь брызнула фонтаном.
Мы побежали что было сил. Я крикнул Лиону, чтобы он взял на себя руководство. Я ничего не соображал.
— Как эти педофилы сюда попали?
Мы остановились в овраге, обезумевшие от ужаса, цепляясь друг за друга, как дети.
— Мы что, пошли не в ту сторону? Как они там оказались?
Мы попытались сориентироваться по луне, но в ущелье нельзя было определить, с какой стороны льётся свет. Звуки! С той стороны, откуда мы только что прибежали, идут люди.
— Это они!
Трое разведчиков вскарабкались на гребень. Мы вылили на них всё, что накопилось в душе.
— Афиняне! — испуганно вскрикнули они.
Мы потребовали пароль. Они забыли его. Мы, впрочем, тоже.
— Клянусь Зевсом, вы афиняне?
— Да, да!
Это были наши соотечественники. Через минуту их основные силы появились на гребне, всего человек двадцать. Мы нашли офицера. Лион рассказал о противнике, на которого мы натолкнулись здесь, на северной стороне.
— Это западная сторона.
— Не может быть, посмотрите на луну.
— Это запад, я тебе говорю!
— Тогда где же бой?
— Он закончился. Нас разбили.
— Никогда!
Мы бросились вперёд, надеясь отыскать последние очаги битвы. Впереди показались ещё люди. Мы быстро построились, страшась встречи с врагом.
— Афина Защитница! — крикнул их дозорный.
Вот он, пароль! Мы ответили условным сигналом. Они поспешили к нам.
— Боги! — Наш самый смелый молодой солдат с облегчением выступил вперёд. — Что тут, проклятье, происходит?
Дозорный вонзил копьё ему в живот. С фланга на нас бросились ещё. Мы в ужасе кинулись бежать.
Мы не знали, были ли они врагами, узнавшими наш пароль, или же это наши приняли нас за врагов. Одно желание гнало нас вперёд: добраться до своих. Не имело значения, выпотрошат ли нас через минуту или оставят пожить ещё; мы должны соединиться с нашими соотечественниками. Эта мысль сводила с ума.
Группы людей двигались в темноте, как призраки, то отступая, то наступая в разных направлениях. Они молчали, как и мы, каждый в ужасе шарахаясь от другого. Новый страх овладел мной. Я стал бояться, что встречу двоюродного брата и мы, приняв друг друга за врагов, прольём родственную кровь.
Когда люди прошли, я крикнул:
— Симон!
— Заткнись! — гаркнул Лион.
Но я не мог остановиться.
— Симон! Это ты?
— Ты с ума сошёл?
Наконец мы выбрались на плоское место. Миля тяжелейшего перехода — и мы возле форта Лабдал, первого, который взяли наши разведчики и ударные части. Кажется, прошла целая жизнь. А миновала всего одна ночь. Везде были толпы. Мёртвых и раненых уносили в тыл. Каменщики и плотники воздвигали подобие Эвриала. Десятки уцелевших в битве, вроде нас, собирались в беспорядочные кучки. Люди были объяты ужасом. Мимо пробегали какие-то солдаты, спасающиеся бегством. Отталкивая друг друга, они старались поскорее спуститься с утёса.
— Что случилось?
— Мы пропали! Всё пропало!
— Стойте! — Лион бросился в поток бегущих. — Соберитесь, братья! Где ваше мужество?
При виде бегущих соотечественников мне стало так стыдно, что сила духа сама собою ожила во мне. Я встал рядом с Лионом.
— Что, очухался, Поммо?
— Да.
— Ты меня сильно напугал.
Мы остановили несколько бегущих, таких же смущённых, как и мы, и построили их рядом с собой. Я узнал одного, Кролика, — он был «щитом» и воевал вместе с Теламоном. Схватив его за руку, я увидел, что он плачет.
— Я убил человека, — рыдая, проговорил он.
— Что?
— Одного из наших. Своего.
Он был не в себе и умолял меня перерезать ему горло.
— Боги, помогите мне, я не разглядел... Я думал, что это враг.
— Забудь. Во всём виновата темнота. Займи своё место.
Он вынул меч и приставил его к подбородку.
— Иди в строй! — закричал я на него. — Кролик! Займи своё место!
Он схватил рукоять обеими руками и вонзил клинок себе в голову.
— Кролик!
Он упал, как подрезанная марионетка. Кругом так и ахнули. Мы услышали пэан противника.
— Стойте! — крикнул Лион нашим товарищам. — Ни с места!
— Почему? — спросил один из них.
Они побежали.
Мы тоже побежали.
Глава XXII
НЕБЕСА ОТВЕРНУЛИСЬ
Ты много раз слышал, Ясон, о лунном затмении, которое произошло через месяц после катастрофы на Эпиполах, и об ужасе, в который оно повергло флот и армию. Это случилось как раз в тот момент, когда корабли приготовились принять на борт спасавшихся. Люди осуждали Никия и обвиняли войска за то, что отступили перед суеверным страхом в час их спасения, когда они наконец решились покинуть Сиракузы и отплыть домой.
О тех, кто шлёт нам проклятия, скажу лишь одно: их там не было. Их там не было, они не ощущали того ужаса, который охватил нас, когда луна спрятала свой лик и лишила нас своего благословения. Я считаю себя довольно практичным человеком. И всё же я тоже сильно перепугался, когда стоял на посту и глазел в небо. Это небесное знамение обезоружило меня, лишило мужества.
Со времени Эпипол наши потери составили девять тысяч. В панике многие падали с утёса. В тот первый рассвет я отправился вместе с Лионом искать нашего кузена. Многие, кто спускался с высот, заблудились в поисках нашего лагеря. Теперь, с первыми лучами солнца, орды сиракузцев превращали их в фарш. У подножия утёса мёртвые и умирающие покрыли своими телами пространство в несколько акров. Всё это были наши. Некоторые свалились в панике, когда у края обрыва скапливались тысячи бегущих и каждый, спеша спастись, толкал другого. Многие в отчаянии сами прыгали вниз, сорвав с себя доспехи и положившись на судьбу. Теперь на вершине утёса собрались отличившиеся из числа противника. Они кричали, издеваясь:
— Что же вы, афиняне, такие умные и не умеете летать?
— Смотрите! — похвалялся враг, швыряя вниз отрезанные руки, ноги, даже головы. — Только так вы покинете Сицилию!
