В это время какой-то подросток сильно толкнул женщину в бок, она охнула, шагнула назад и упала. Щуплый, но проворный мальчишка с силой рванул сумку, которую женщина держала в руке, и побежал. Прохожие заохали и заахали, кто-то закричал:
– Хватай его, хватай! Ведь убежит!
– Что делается-то!
Женщина стала подниматься с земли, кто-то стал ей помогать встать на ноги. Я видела все это краем глаза, потому что бросилась вдогонку за уличным воришкой. Он уже завернул за угол и едва успел проскочить перед двинувшимся от остановки троллейбусом. Толпа зевак собралась и здесь. Кто-то истошно закричал:
– Ой! Задавили мальчишку! Сбили насмерть! «Скорую» вызывайте!
Тоже мне эксперты, с ходу и на расстоянии определили, что насмерть, а зачем тогда «Скорая» нужна? Непонятно. Я уже догоняла мальчишку, который теперь мчался по скверу, толкая зазевавшихся прохожих, которые попадались ему на пути. Я схватила его за руку, когда он уже приближался к трамвайной линии. Воришка пытался вырваться, извиваясь всем своим худеньким телом. Потом он понял, что это ему не удастся, и начал хныкать:
– Тетенька, отпустите, чё вы меня схватили, чё я вам сделал…
Пока мы с ним шли через сквер – вернее, я его тащила за собой, – прохожие, которые наблюдали весь процесс погони, были на некотором расстоянии от нас и обменивались репликами:
– Гляди-ка, она его все-таки догнала!
«А ты сомневался? – подумала я. – Уж такого-то „чемпиона“ по бегу только ленивый не догонит».
– Никогда раньше не видала, как ловят грабителей!
– Это еще неизвестно, грабитель он или нет! Разобраться надо!
– А чего тут разбираться, когда все видели, как он сумку у тетки вырвал и дал деру.
Мы с мальчишкой подошли к женщине. Она уже встала и, опершись о фонарный столб, отрешенно смотрела перед собой.
– Возьмите сумку, – сказала я ей.
– А… она где? – растерянно спросила женщина.
– Вот она, тетенька, у меня ваша сумка, берите ее, да берите же вы ее скорее, – зачастил мальчишка. – Нужна она мне как прошлогодний снег. Это я на спор с Лехой, он меня все подначивал.
Мальчишка бросил сумку на землю под ноги женщине.
– А ну-ка подними, – приказала я ему, – сию секунду подними.
Мальчишка нагнулся, искоса глядя на меня, и поднял сумку.
– А теперь верни украденную сумку, как полагается. Ну? Чего стоишь как истукан? – грозно спросила я.
– Я не виноват, тетенька, чесслово! – заныл он, протягивая женщине сумку. – Леха сказал, что мне слабо сумку сорвать, вот я и… Тетенька, отпустите меня, – обратился он ко мне, потому что я все еще придерживала его за локоть. – Я болен этой, как ее… шизой. Я на учете состою в психушке. Меня все равно нельзя посадить, четырнадцати еще нет, отпустите.
– Во дает, пацан! – громко произнес кто-то из толпы, которая постепенно расходилась. – Все приплел: и другана Леху, и шизу, и возраст!
– Никакой он мне не друган! – выкрикнул мальчишка и снова принялся за свое: – Тетенька, ну отпустите…
– Значит, слушай меня внимательно, – строго сказала я мальчишке, – я живу в этом городе. И если такое еще раз повторится, то я…
– Не надо, тетенька, я все понял, понял я, больше никогда не буду, чесслово, – забормотал мальчишка.
– Тогда брысь отсюда! – я отпустила его локоть.
Мальчишка опрометью бросился бежать.
– Чегой-то тама случилось? – спросила подошедшая старушка.
– Эх, бабка, пропустила ты самое интересное, – ответил ей какой-то мужчина. – Вон у той тетки сумку срезали!
Старушка пошамкала беззубым ртом и неожиданно изрекла:
– А сама и виновата! Чего рот-то разевала?
Я повернулась к женщине, которая все также безучастно стояла рядом:
– Вы в госпиталь?
Она молча кивнула.
– Давайте, я вас провожу, мне тоже туда.
Я взяла ее под руку, и мы, поднявшись по ступенькам, вошли в вестибюль госпиталя.
– Мне сюда, – сказала женщина и показала рукой направо. – А вам? Господи, – вдруг опомнившись, горячо заговорила она: – Я же вас и не поблагодарила даже! Огромное вам спасибо! Вы и не представляете себе, как вы мне помогли! Ведь в сумке было все: паспорт, сотовый, деньги, удостоверение, кредитки, ключи, ну все! Деньги – ладно, но паспорт и другие документы! И ключи, ведь пришлось бы дверь менять. Сколько бы я сил и времени потратила!
– Ну-ну, успокойтесь. Ведь все уже позади. Да, вы не подскажете, где мне найти Татьяну Владимировну Сиротинину?
– Татьяна Владимировна Сиротинина – это я, – ответила женщина.
Надо же, как все получилось. Сиротинина пригласила меня в кабинет массажа, где она работала массажисткой.
– Я приготовлю нам чай, – сказала Татьяна Владимировна. – Все еще никак не могу прийти в себя.
За чашкой горячего крепкого чая с лимоном я рассказала Сиротининой, как я на нее вышла и что я хочу узнать.
– Я имела неосторожность рассказать Владиславу Семеновичу все, что знала о Косте. Так вы, Евгения, говорите, что на доктора было совершено нападение? Не надо было мне сообщать Владиславу Семеновичу такие шокирующие вещи. Кажется, он не до конца поверил, что такое возможно. Ведь он этих ребят вернул к нормальной человеческой жизни!
– А как вы познакомились с Перегудниковым? – спросила я.
– Так ведь Владислав Семенович одно время работал здесь, у нас, в госпитале. Занимался психологической реабилитацией военных, вернувшихся из «горячих точек».
Я вынула из сумки фоторобот Константина Разлейникова и показала Татьяне Владимировне.
– Вы узнаете этого человека? – спросила я ее.
– Да, конечно, это и есть Константин. Разлейников Константин Вадимович.
– А кого вы еще знаете из друзей Константина? Ну, может быть, и не друзей, а приятелей, знакомых? Есть такие, с кем он встречался?
– Когда мы с ним жили вместе, то к нам в гости приходили Василий Гаврилов и Николай Клименюк. Хотя сначала приходил Николай. Василий позже появился, когда Константин устроился на новую работу.
– Татьяна Владимировна, расскажите, пожалуйста, все по порядку, – попросила я Сиротинину.
– Хорошо, – кивнула она. – Константин не местный, не тарасовский. Родился он, кажется, в Тамбове. Оттуда и в армию пошел служить, а затем его отправили в Чечню. Вроде бы он потом стал контрактником, я уж точно не скажу.
– Ну, это и не столь важно, – заметила я. – Что было дальше?
– А дальше он попал сюда, в наш госпиталь. Была какая-то войсковая операция, во время нее его и контузило, и ранение тяжелое он получил. Вот тут мы с ним и познакомились. Он стал ухаживать за мной. А когда поправился, то мы решили жить вместе.
