Викран улыбнулся в ответ так, что Айра мгновенно поняла — это друг, которого Вик не просто знал, но и безмерно уважал. И которому без промедления протянул руку, обхватив предплечье, как это принято у чистокровных, и крепко его сжав.
— И ты здравствуй, брат. Давно не виделись.
— Я удивлен, что мастер Коверан дал тебе разрешение, — тихо сказал эльф, пристально всмотревшись в лицо побратима. — Но это хорошо, что старые беды меркнут в свете радостного настоящего. И хорошо, когда они бесследно растворяются в забвенье прожитых лет. Ты отлично выглядишь, брат.
— Ты, как ни странно, тоже, — хмыкнул в ответ маг, и оба отчего-то негромко засмеялись. Словно вспомнили старую, избитую шутку, над которой веселились, еще будучи в одном звене. — Ты специально вытребовал себе эту смену, чтобы меня встретить?
— Конечно. Ты задолжал мне золотой.
Викран рассмеялся снова.
— У тебя хорошая память, Совенарэ. Жаль только, что ты такой скряга. Нет чтобы сказать, что захотел старого друга увидеть, так ты, оказывается, еще и жадина.
— Что поделаешь, — с легкой грустью отозвался эльф. — Порой приходится жадничать, ведь истинные драгоценности встреч нечасто радуют мою душу. Сегодня именно такой день, брат. Я рад видеть тебя живым.
Айра с нескрываемым любопытством изучала незнакомого охранителя, который с таким уважением относился к Викрану.
Надо же, Восточный. С редким окончанием «рэ» в имени, указывающем на высокое происхождение. Полный сдержанного достоинства и какого-то непередаваемого величия… но он вел себя так, будто происхождение дриера не имело никакого значения. Зато смотрел так, словно пытался заглянуть Викрану в душу. Так, словно молча спрашивал: исцелился ли его брат от тяжелой болезни? Не нужна ли ему помощь и не стоит ли оказать ему поддержку на то время, что он рискнул показаться в этих местах?
«Знает об Эиталле, — немедленно поняла девушка. — Помнит, почему Вик ушел, и, кажется, опасается, что это снова повторится».
Какое-то время они стояли, пристально глядя друг другу в глаза. То ли беззвучно боролись, то ли просто разговаривали о важном. Но потом Викран снова улыбнулся и, сжав плечо побратима, тихо сказал:
— Спасибо, брат. Тебе больше не о чем беспокоиться.
У эльфа удивленно дрогнули ресницы, но он ни о чем не спросил. Только повел плечами, будто сбрасывая невидимый груз, а затем под беззвучный вздох молодых магов, наблюдающих за ним с неприлично разинутыми ртами, отпустил наконец руку Викрана.
— Добро пожаловать домой, Ястреб. Полагаю, тебе будет о чем рассказать своим птенцам.
— Ну положим, птенцы не мои… — маг, словно вспомнив о благоговейно притихшем классе, обернулся. — Вы чего уставились? Эльф как эльф, ничего необычного. А вот на Занд вы потом вряд ли полюбуетесь. Так что дружно повернулись к экрану и принялись изучать экспозицию. По возвращении с каждого спрошу об увиденном.
Ученики, спохватившись, с легким шелестом разбрелись вдоль низеньких перил, старательно делая вид, что изучают красивые виды. Однако эльфа это не обмануло: мелодично рассмеявшись, он покачал головой и, перейдя на родной язык, спросил:
— Не хочешь вернуться, брат?
— Нет, — качнул головой маг, последовав примеру эльфа. — Не сейчас.
— Еще не надоело возиться? Не устал от вечных капризов?
— У меня не бывает капризов, — хмыкнул Викран, покосившись на разочарованно вздохнувших адептов: судя по всему, эльфийского наречия никто из них не знал. — Так, мелкие недоразумения, не способные по-настоящему вывести из себя.
— А личные ученики?
— С ними сложнее: требуют больше сил. Но сейчас все в порядке.
— В прошлый приход с тобой был весьма многообещающий парнишка, — рассеянно обронил мастер Совенарэ. — Неплохая ветвь в роду ан Ролио. Однако когда я видел твои следы в последний раз, признаться, они меня удивили. Особенно цвет их ауры и направление вашего движения.
Викран быстро покосился на побратима, но тот подчеркнуто вежливо засмотрелся в другую сторону, ненавязчиво намекая, что настаивать на ответах не станет.
— Ты прав, — признал маг. — С некоторых пор у меня двое учеников.
— Это связано с твоим последним приходом?
— Более чем, — кивнул Викран, и эльф медленно повернул голову. — Не волнуйся, я знаю, что мной интересовался Ковен. И знаю, чем это вызвано.
— У тебя неприятности?
— Нет. Хотя, возможно, некоторая суета скоро наметится.
— Помощь нужна? — как бы между делом уточнил мастер Совенарэ, рассматривая приглушенно перешептывающихся учеников. Но побратим лишь покачал головой.
— Не сейчас. Я привел их не для того, чтобы оправдать перед мастером Ковераном разговор с тобой, — это просто урок.
Эльф ничего не ответил, а затем зацепился взглядом за одну крайне интересную ауру с отчетливым знаком недавно полученного ученичества и удивленно вскинул брови.
— Викран? Это то, что я думаю?
— Я не знаю, о чем ты думаешь, брат, — подозрительно серьезно отозвался Викран. — Ты, как обычно, забыл снять свой щит.
Совенарэ от неожиданности замер, уставившись на друга во все глаза, а затем опомнился, вернул себе невозмутимый вид и странно кашлянул.
— Вот теперь я верю, что беспокоиться не о чем. Раз уж ты начал шутить… кто она, Ястреб? Я чувствую Землю. Это ее следы мы видели на границе?
— Да.
— Твоя новая ученица осилила прямой портал до Занда, — словно бы задумался вслух эльф. — Я с трудом отыскал потом выход… скажи: то, что мне было тревожно некоторое время назад, связано с твоим пребыванием в наших местах?
Викран отвел взгляд.
— Ты прав: я снова был очень близок к грани.
— Неосторожно с твоей стороны, — без тени упрека отозвался Совенарэ, и маг кивнул, потому что лучше кого бы то ни было знал, как болезненно эльфы относятся к узам крови и как тяжело переживают утрату своих братьев. Неважно — чистокровные они или же носят в себе примесь человеческой крови. Для Высоких побратим — это навсегда. Ближе, чем просто друг. Важнее, чем брат. Побратим — это тот, кому доверяешь не только жизнь, но и посмертие. Правильно выбрать его — очень важно для тех, кто живет так долго и так трепетно относится к жизни. Но еще важнее не потерять его по глупости, потому что такая смерть способна и тебя окунуть в пучину гибельного отчаяния, после которого не хочется оставаться одному.
Совенарэ не зря беспокоился о своем брате: его смерть он почувствовал бы так, как если бы вонзил кинжал в свое собственное сердце. Для него было бы больно и трудно потерять целую часть своей жизни. И при этом совершенно невозможно ее вернуть: Дерево Огла не принимает полукровок. Так что вдвойне удивительно, что Совенарэ решился. И еще более удивительно, что не попрекает сейчас пустым безрассудством. Не напоминает о трудном прошлом и не корит за стремление к смерти. Ведь это именно он в свое время успел вытащить обезумевшего побратима из игольника. И именно он рисковал собой, чтобы сохранить ему жизнь.
