– Абсолютно уверена.
Она его всегда называла «Джек Росс, журналист», с того первого раза, когда я ей о нем рассказывала.
Когда Кейт доставала игровую доску, у нее на руках звякали золотые браслеты. Сейчас она часто такое носила, то, что не могла себе позволить раньше.
– У нас все еще планируется встреча с твоими родителями в следующие выходные? – спросил отец.
Он поднял стакан, и кубики льда в нем зазвенели. За его спиной стояли весы, он взвешивал свои порции еды. Кейт однажды его назвала «воплощением анального аккуратизма».
Я вся сжалась. Совсем забыла о предложении, которое сделал папа, как только оправился от потрясения и узнал о моей беременности. Но я пыталась его отговорить. Ну, зачем нам встречаться семьями? Хотя, похоже, обе стороны этого хотят. Вежливая фраза «Вы должны приехать в Обан погостить», переданная через Джека, постепенно обрастала определенными планами. Отцу сейчас это было нужно даже больше, чем раньше. Ему стало не хватать общения после смерти мамы, несмотря на то что они друг друга раздражали.
И теперь этим небрежным жестам вежливости придавалось громадное значение, папа их воспринимал как искренние.
Джек покосился на меня:
– Да, уточню еще раз, но, конечно, да. В прошлый раз они об этом говорили. – Голос его был излишне четок и звучал фальшиво.
Накануне первой встречи с моим отцом он спросил меня:
– А что, если я совсем все испорчу?
– Что самое худшее может произойти? – поинтересовалась я.
– Он меня возненавидит, мы станем причиной «раскола в семье», и каждому нужна будет психотерапия, – тут же ответил Джек. Потом посмотрел на меня, извиняясь. – Прости, у меня слишком хорошо получается представлять наихудший исход.
– Это да, – согласилась я.
– Я хочу сказать… ты – она.
– Что значит, что я – она? – Я чувствовала, что не могу сдержать улыбку.
Он посмотрел на меня в упор.
– Я так никогда еще…
– Что?
– Я так люблю тебя. Это просто безумие. – Он поднял руки перед собой. – Понимаю, что говорю как полный кретин, но зато правду.
Я сейчас улыбнулась этому воспоминанию, глядя, как он серьезно кивает папе.
– У них самые разные планы. Экскурсия по городу и еще многое другое.
Он нервно стучал пальцами по столу.
– Так что возьми свои спортивные штаны, – засмеялась Кейт.
Это одна из наших любимых семейных историй – как папа однажды купил туристические штаны, отстегивающиеся у колен, и приобрел только три четверти их. За последней частью ему пришлось возвращаться в магазин, к нашему общему веселью. «Платить они меня не заставили, но пришлось предъявить карту клиента», – заявлял он гордо.
– Хочешь поехать? – предложила я Кейт и со значением посмотрела на нее.
Мы пытались сделать так, чтобы отец не чувствовал себя одиноким родителем, чтобы не проводил слишком много времени один.
– А почему бы нет? Поеду, – согласилась она, раскладывая игру. – Хочу посмотреть, как пройдет у родителей это оригинальное первое свидание.
Я не смогла сдержать смех.
Одна из самых длительных одержимостей Кейт – наблюдать за людьми. «Мир тенниса – рай для популярной психологии», – сказала она однажды.
– Ты как нелюбимая сестра, – заметила Кейт.
– Нелюбимая?
– Ну, знаешь сама. Подобно незаконному случайному ребенку.
Она перевела взгляд на мой живот.
Я знала, что Кейт просто шутит. Мы действительно всем говорили, что это случайно, однако знали, что не так. Я была врачом. Вероятность беременности с одного раза – 2,5 %, а это слишком много, если беременность нежелательна. И все же мы не были ни глупы, ни беспечны. Мы так решили.
Язык Джека касался моего бедра, тогда, в июне, в самый долгий день года. Небо еще розовело, хотя время приближалось к одиннадцати. Ночь была теплой, дыхание Джека – горячим и щекотным. Следовало бы остановиться, и он даже что-то сказал про презервативы, но нас уже несло.
И тогда я сказала фразу, которую всегда буду помнить. Слова, от которых получился Уолли:
– Ребенок от тебя – не самое худшее, что может случиться.
Я так его любила, и ощущение это переполняло меня.
Джек скользнул по мне вверх, посмотрел в глаза:
– Полностью согласен.
Так все и получилось.
Нет, мы не были глупы, но даже если и так, то не в том смысле, в каком думали некоторые.
– Незаконный, да. Мне придется на ней жениться, – сказал Джек, беря меня за руку.
Кейт мне улыбнулась, находясь по другую сторону стола, я видела выражение счастья у нее на лице: в изгибе ее бровей, в сверкнувшей улыбке.
Джек меня любит – это я понимала. Он был так прост в этой любви ко мне.
– Ты бы нашей маме понравился – Отец отсалютовал Джеку стаканом, и я почувствовала, как моя грудь наполняется счастьем.
– Правда, – Кейт снова улыбнулась. Она вытащила карточку игры с вопросом и направила ее на Джека. – Мистер Росс…
– Мы же еще не начали!
Я попыталась выхватить карточку из ее руки.
– Мистер Росс! – повторила она, уворачиваясь. – История, география?
– Желтая карточка, – ответил он. – Желтый мне нравится.
– Какая страна пережила мощное землетрясение в январе 2010 года?
– Ну, это… – Он запнулся.
Я посмотрела на него с удивлением. Сама я мало читала новостей и не смотрела их по телевизору; после работы включала повторы сериала «Друзья». Но это даже я знала. А Джек – журналист. Должен же знать. Не может не знать…
Кейт тоже посмотрела на Джека.
– Даю подсказку. Начинается на «г», кончается на «и»…
Джек смотрел на свои руки. Я оглянулась на Кейт и губами спросила: «Гаити»? Кейт быстро кивнула.
– Провал в памяти? – сочувственно спросила я у Джека.
У меня такое все время случалось на ранней стадии беременности: мне вернули чек, потому что я поставила на нем дату 1995, записала себе дату встречи с менеджером и начисто забыла о теме встречи. Пришлось переспрашивать. Ощущение было – будто с ума схожу. И я отлично понимала людей, с которыми это происходит.
Джек посмотрел на меня. Я ожидала на его лице выражения благодарности, быть может, смущения, но увидела гнев, – он тут же погас, как только мы встретились взглядами, но я была уверена, что видела это.
– Я был… – начал он и резко себя оборвал.
– Ты был?..
– Я не знаю ответа, – сухо произнес он. – Уж простите.
