– Это Гаити, – объявила Кейт.
– Я был… – начал он снова.
– Что ты был? – Я обернулась к Джеку.
Он положил руку на стол… нет, хлопнул, ударил ладонью. У отца в стакане качнулся джин-тоник, звякнули льдинки.
– Я… – мне хотелось снять возникшее напряжение, но не могла придумать, что сказать.
– Так где ты был? – спросил Мез, прищурившись.
У него под глазами всегда были темные круги, будто размазанная косметика. Он выглядел как стареющая рок-звезда, а не владелец грибной фермы. И еще Меза отличала принципиальность, но вел он себя слишком задиристо. Всегда делился политическими статьям на Фейсбуке, задирал фанатов, когда смотрел матчи команды «Ньюкасл юнайтед», много раз ввязывался в драки.
Так что, конечно, это Мез надавил, переспрашивая Джека, – никто другой такого не сделал бы. Папа и Кейт опустили глаза от неловкости, папа стал водить пальцем по краю стакана, пока тот не зазвенел.
– Ничего, – ответил Джек. – Ничего.
– Ладно, а грубить не обязательно.
– Верно.
– Гаити, – повторил Мез, подстегнутый мрачной реакцией Джека. – Самая страшная катастрофа года. Погуглил бы.
– Есть много причин, – заметил Джек, – почему человек может чего-то не знать.
– Серьезно, друг, тут незачем в позу становиться.
– А нет никакой позы. – Джек снова хлопнул двумя ладонями по столу.
И несколько секунд все молчали. Тишина была мучительная.
У меня загудел телефон, разрядив атмосферу. Сообщение от Амрита: спрашивает, не могу ли я с ним в ближайшее время поболтать, а то он по мне скучает. Я не ответила. Не моя вина, что каждый раз, когда я вижу его имя, то вспоминаю выражение на лице моего консультанта, иней под ногами, когда я уезжаю из больницы в последний раз. Все ту же мысль, снова и снова: «Что я наделала?»
Джек, не обращая ни на кого внимания, допил лимонад и стал наливать себе новую порцию. Отец следил, как он ходит по кухне. Я пыталась перехватить взгляд отца – извиниться.
Извиниться за все, что было: мамину смерть, что бросила медицину, встречу и расставание с Беном, мою беременность. Весь этот год я вела задушевные беседы с отцом, но слишком много на него повесила и заставила переживать. Он избегал встречаться со мной взглядом.
Мы начали играть всерьез. Напряженность рассеялась, но не до конца – как вечно висящие туманы в Обане.
После игры Мез пошел поливать грибы, и я присоединилась к нему. Мне он всегда нравился – может быть, даже больше, чем Кейт.
Мез и Кейт все еще были влюбленными, смеялись над каждой шуткой друг друга, никогда не подкалывали один другого на людях. Через пару недель после нашего с Беном разрыва мы ходили в китайский ресторан. Пока выбирали между тостом с креветками и уткой по-пекински, Мез наклонился и чмокнул Кейт в плечо. Я просто застыла, таращась на влажный след на коже. Мне было неловко быть свидетельницей такого порыва. В то же время я бесстыдно хотела того, что было у них. И это, в частности, влекло меня к Джеку.
– Ого! – восхитилась я. – Не видела грибов с момента посадки.
Они действительно выглядели очень впечатляюще. Мез выращивал их в гараже, который постоянно расширял.
Освещение было тусклым. Грибы росли в шесть рядов, друг на друге, как многоярусные кровати. Белые шляпки торчали из земли выпученными глазами, ножки – они потемнее – почти не были видны в полумраке. Они росли на использованной кофейной гуще – «утилизация с улучшением», называл это Мез. Потом их продавали как подарки «вырасти сам».
– Мои детки. Жаль, что их обязательно надо все время поливать, чертовски тяжелая работа. Кейт мне говорила, что ты умеешь обращаться со шприцами?
– Я? Да, конечно.
Он мне подал шприц, который я подарила сестре пару лет назад – чтобы добавлять в пирог лимонный сок. Без иглы, но так совсем настоящий. Трубка с черными делениями, синий наконечник.
Я наполнила его водой из-под крана, потом подняла вверх, слегка постучала и нажала на поршень, выгоняя пузырек воздуха.
– Надо же. Прямо как в «На игле», – сказал Мез.
– Нужно вытеснить воздух, – буркнула я. Потом подошла к грибнице и ввела воду в четырех местах вокруг гриба. – Если так делать, то вода в почву лучше проникнет.
Мез смотрел на меня так, как когда-то люди на мои медицинские навыки: я зашивала дыру на пальто идеальным прерывистым швом, потому что накануне точно так накладывала швы на чью-то поврежденную руку. Спрашивала у Кейт, распространяется ли боль в плече и сопровождается ли тошнотой. Осматривала у кого-нибудь на вечеринке родинку, определяя, нет ли неправильности краев. Не пользуясь справочником, называла для мамы точные дозы лекарства.
– Ты прям хипстер, – сказала я, протягивая руку и ощупывая особенно длинный гриб, шляпка которого торчала в проходе. Он был шелковистый и теплый, в помещении пахло грунтом и сыростью.
– Я знаю, – улыбнулся Мез. – Планирую потом начать варить крафтовое пиво.
– И поставить улей в саду?
– Возможно, – он включил красную лампу. – А ты вообще как, в порядке? Решила просто поразвлечься с поливкой?
Он взял металлический бак и пустил в него струйкой воду. Она зажурчала тихо и приятно, будто ручеек.
– Я… – начав говорить, я остановилась и посмотрела на Меза. Он выключил воду, обернулся ко мне. – С Джеком так…
Дальше я не продолжила. Скажи еще слово – и все это станет реальным. Я не могла. Но и не надо было.
– Понимаю, – кивнул Мез, – это видно.
– Я его не знаю. А его ребенок… ведь он уже есть.
– Я рад, что ты про это заговорила. Ты ему доверяешь?
Я поморщилась. Ну, зачем так сразу?
– Не знаю, – ответила я. – А что?
– Я спросил только потому, что у меня доверия к нему нет.
– А… – протянула я, ничего другого не могла сказать.
Слезы, страх и печаль толклись у меня в горле, прорастая и увеличиваясь, как окружающие нас грибы, множились, заполняли пространство. Одри считала, что я неуравновешенная – даже сумасшедшая. Воображаю себе всякое. Но Мез поддерживал мои сомнения. Кто же из них прав? Я думала об этом в полумраке гаража. Одри более разумна, не так легко увлекается.
– И почему же? – спросила я.
Мез ничего не ответил, но едва слышно вздохнул. Подошел ближе и положил холодную руку мне на плечо.
– Почему? – повторила я вопрос.
Не могла удержаться из-за выражения жалости на его лице и этих слов. Тревога сидела где-то у меня внутри, рядом с Уолли. На меня, грохоча, надвигались перемены, и все события этой осени, казалось, произошли в один миг. Роман, беременность. Будто моя жизнь стала немым черно-белым фильмом, который проматывают с удвоенной скоростью.
