Генри сидел, свесив вниз ноги. Он снял бейсбольную кепку и провел рукой по волосам, пригладив непослушный вихор, спадавший на лоб. Я подошла к нему и села рядом, обхватив согнутые в коленях ноги в надежде хоть немного согреться.
Теперь, когда над головой была хоть какая-то крыша, я заметила, как прекрасен лес во время дождя. Все казалось зеленее, чем обычно, шум воды приглушала листва, и здесь он казался не таким сильным, как на дороге. По-прежнему дул сильный ветер, качая ветки деревьев. Дом, созданный благодаря плотницкому умению мистера Кроссби, достойно выдерживал натиск стихии и казался вполне надежным.
– Так лучше? – спросил Генри.
– Гораздо, – ответила я и наклонилась вперед, глядя на видневшийся за деревьями угрюмый дом Мэриэн, от которого мне становилось не по себе. – А если хозяйка узнает, не будет против?
Генри покачал головой:
– Нет. Я иногда прихожу сюда подумать, она не возражает.
– Понятно, – сказала я. Некоторое время мы сидели в тишине. Слышен был только шум дождя и ветра в кронах деревьев. Я не переставала удивляться, что все в доме осталось по-прежнему, только теперь он казался не таким большим. – Не помню, когда была здесь в последний раз, но тут ничего не изменилось.
– Тем летом, когда нам было по двенадцать, – Генри повернулся ко мне.
Я кивнула, глядя прямо перед собой на качавшиеся ветви.
– Наверное.
Не знаю, дождь ли тому стал причиной, или сегодняшний разговор с Люси, но неожиданно для самой себя я спросила:
– Ты когда-нибудь вспоминаешь то лето? Я имею в виду, когда мы… – Я замолчала, не находя подходящего слова.
– Когда мы с тобой встречались? – закончил Генри. Он внимательно смотрел на меня. – Конечно.
– Я тоже.
У меня не хватило смелости рассказать о том, что я поняла на вечеринке у Джелси: первая любовь тем и прекрасна, что на тебя не давит весь опыт предыдущих отношений, ты не боишься пострадать и не представляешь, как можешь причинить боль другому. И наша с Генри попытка оставила глубокий след в моей душе.
– Я хочу сказать, – продолжил Генри, – что до тебя у меня никого не было.
Я улыбнулась.
– Зато, я так понимаю, после меня было много других?
– Целая куча, – произнес Генри с непроницаемым лицом, заставив меня засмеяться. – Десятки, сотни.
– У меня тоже, – сказала я как можно более серьезно в надежде, что он все же поймет эту шутку. Потому что кроме жуликоватого Эвана и двух второкурсников, отношения с которыми мне быстро наскучили, рассказывать было больше не о ком.
– Знаешь, – продолжил после небольшой паузы Генри, – ты мне тогда действительно нравилась.
Я глубоко вздохнула.
– Не стоило так поступать с тобой, – призналась я. – Нельзя было просто взять и уехать. Я очень, очень виновата.
Он кивнул.
– Я просто не знала, что происходит. Не понимала, что сделала что-то… – Я покачала головой. – Я просто… всегда убегаю, когда становится невмоготу, – я пожала плечами. – Но я над собой работаю.
– Я не поверил своим глазам, когда увидел тебя на причале, – усмехнулся Генри. – Думал, у меня галлюцинация.
– Я тоже, – призналась я. – Думала, ты со мной больше никогда разговаривать не станешь.
– Я пытался, – напомнил он, и я улыбнулась. – Но действительно, – продолжил он более серьезным тоном, глядя прямо на меня, – тебя трудно забыть.
Я посмотрела ему в глаза, и сердце забилось быстрее. Напряжение вокруг нарастало, и я почувствовала, будто мы оказались на распутье: события с этого момента могут развиваться в любом направлении, надо только решить, в каком.
Очень медленно Генри придвинулся ко мне, прикоснулся к моей руке, и я задрожала, но на этот раз не от холода. Он взял меня за руку и заглянул в глаза, словно хотел убедиться, что я не возражаю. Я не только не возражала, но была всецело «за» и надеялась, что он поймет это по моему лицу. Он еще немного наклонился, стащил с моей головы капюшон, и мне стало абсолютно все равно, в каком виде мои волосы. Он приложил одну ладонь к моей щеке и нежно погладил ее большим пальцем, отчего я снова вздрогнула и закрыла глаза. Вокруг бушевала стихия. Он поцеловал меня, сначала едва касаясь губ, потом снова, на этот раз более решительно. Я поцеловала его в ответ, и это был удивительный поцелуй, знакомый и совершенно новый одновременно, воскресивший воспоминания о том, как мы целовались пять лет назад. И мне показалось, что меня еще никто в жизни не целовал. Вдруг захотелось поверить, что Люси ошибается и, может быть, подходящее время иногда наступает. Генри прижал меня к себе, а я обняла его рукой за шею, коснулась ладонью щеки и почувствовала, что не хочу, чтобы этот момент заканчивался. Пока мы целовались, дождь перестал, и за деревьями выглянуло солнце.
Лучшее из времен, худшее из времен
Глава 30
– Тейлор! – Я открыла глаза. Передо мной в бикини лежала Люси и махала мне рукой. – Привет.
– Извини. – Я села и попыталась вспомнить, о чем она говорила. Я совсем ее не слушала. – Что это было?
– Дай-ка угадаю. – Люси покачала головой. – Ты меня не слушала.
Я невольно улыбнулась, а Люси охнула.
– О господи, – вымолвила она, – так трудно с тобой разговаривать, когда ты то и дело уносишься в воспоминания о поцелуях.
Я хотела возразить, но поняла, что это бесполезно, опустила солнцезащитные очки на глаза и вытянулась на своем полосатом полотенце.
Июнь подходил к концу, прошло чуть больше недели с тех пор, как мы с Генри целовались в доме на деревьях. И Люси была не так уж неправа. Точнее, была совершенно права: пока она говорила, я думала о прошлой ночи, когда, убедившись, что все в доме спят, я вышла на причал и устроилась на одеяле рядом с Генри. В какой-то момент мы остановились перевести дух, и я посмотрела на звезды. Положив голову ему на грудь, я чувствовала его спокойное ровное дыхание.
– Ты какие-нибудь созвездия знаешь? – спросила я и почувствовала, как он рассмеялся.
– Нет, – ответил он, и даже не видя этого, я знала, что он улыбается. – Хочешь, выучу?
– Да нет, – я по-прежнему глядела на звезды. – Просто любопытно. – Он провел рукой по моим волосам, и я закрыла глаза, не в силах поверить, что все происходит наяву, и мы здесь вдвоем.
За то короткое время, что мы были вместе, я поняла, что у меня с Генри все не так, как бывало с другими, и даже не так, как было с ним же пять лет назад, когда мы оба были совсем детьми. Обстоятельства, осложнявшие мои прежние отношения – сплетни, ссора со школьными друзьями, – теперь казались такой мелочью. Генри жил по соседству, нравился моим родителям и мы могли много времени проводить вместе. В отличие от Уоррена, для которого каждая встреча с Венди была серьезным испытанием, общество Генри вызывало у меня только положительные эмоции.
