Колтон поворачивает руль, и мы медленно выезжаем вперед, на дорогу, которая ведет к его дому – и уводит от правды. От Трента, его сердца и того, что я чувствовала в байдарке.
– Остановись, – мягко произношу я.
Колтон нажимает на педаль тормоза, глядит на меня, и я вижу в его глазах неподдельную надежду.
– Я тоже это почувствовала.
На его лице написано облегчение, и я пытаюсь быть такой же смелой и честной, как и он секунду назад.
– На воде… – Я делаю паузу, набираясь храбрости, чтобы продолжить. – Мне давно не было так хорошо, как сегодня. С тех пор как…
Как же близко я подобралась к правде! Она прямо-таки выплывает на поверхность.
– С тех пор как я потеряла очень близкого человека, – продолжаю я. – Человека, которого любила.
На мгновение чувствую облегчение оттого, что выдала хоть какую-то часть правды, но это быстро проходит.
– Я знаю, – говорит Колтон и опускает глаза на руль.
Кажется, будто все во мне обрывается – пульс, дыхание, мысли.
– Знаешь?
Его лицо не меняет выражения. Ни боли, ни гнева, ничего. Он только сочувствует мне.
– Догадался, – тихо отвечает Колтон. – Ты ведешь себя очень сдержанно. Так бывает, когда люди теряют кого-то. – Он ненадолго замолкает. – Или когда думают, что потеряют. У меня пару лет назад была девушка, которая тоже стала вести себя так, когда… – Колтон откашливается. – Она стала очень сдержанной. Как ты.
Мое сердце вновь начинает учащенно биться. Меня преследует чувство вины, тревоги и одновременно облегчения. Он не знает, что я говорю о Тренте, но понимает куда больше, чем я думала.
– Мне очень жаль, – произношу я. – Нужно было сказать раньше, но я…
Я сдерживалась не только потому, что ощущала себя виноватой перед Трентом. Я боялась того, что случится, если ты узнаешь правду. Боялась тебя потерять.
К горлу подступает комок, а к глазам – слезы, которые готовы политься, когда я скажу следующую фразу.
– Не надо жалеть. – Колтон наклоняется ближе и с нежностью целует меня в лоб.
Я закрываю глаза и наслаждаюсь этим ощущением. Вот бы все на самом деле было так просто. Он касается губами виска, спускается к шее, а потом замирает, когда его лицо оказывается совсем рядом с моим.
– Ты сама мне это сказала, – шепчет Колтон. – Не стоит жалеть о том, над чем у тебя нет власти.
Наши губы соприкасаются, и я чувствую, что больше не хочу сдерживаться. Я тону в его ласке. Я готова целовать его снова и снова, но он слегка отстраняется и добавляет:
– Пожалуйста, не жалей ни о чем. Особенно об этом.
Глава 24
Больше всех неподвластно нам наше сердце, и мы не только не можем командовать им, но и вынуждены ему подчиняться.
Жан-Жак Руссо
Я ЕДУ ДОМОЙ В ТИШИНЕ. В темной, тяжелой тишине, которая лишь изредка нарушается светом фар. В голове мелькают события прошедшего вечера: закат, сияние в воде, салют, тот поцелуй. И воспоминания о другом вечере и другом поцелуе.
Однажды ночью мы с Трентом плавали в нашем бассейне. Было поздно, и мои домашние уже спали. Я погрузилась под воду, и волосы окутали меня, словно облако. Тогда я надеялась, что мой силуэт кажется Тренту таким же красивым. А когда я вынырнула, Трент был прямо передо мной. Он едва касался пальцами моей талии, и на мгновение мы просто замерли на поверхности. Оставалось только догадываться о том, что сейчас произойдет.
Наш первый поцелуй был мягким и сладким, имел вкус любимой арбузной жвачки Трента и летней ночи. Я думаю об этом и чувствую ноющую боль в груди, неуловимую тоску по прошлому.
Однако прикосновения Трента лишь тень из глубин сознания, а вечер с Колтоном – яркое и живое воспоминание. Поцелуй Трента был осторожным, робким, вопросительным. А с Колтоном я будто заранее знала ответ. Знала, что ответ – это мы.
Но между нами столько всего недосказанного. Боль потери и чувство вины, секреты и ложь – Колтон о многом не знает, и мне ужасно стыдно, потому что я знаю больше, чем он. До вчерашнего дня мне казалось, будто я контролирую ситуацию. Так и было, пока я не ощутила давно забытое чувство, которое и не думала испытать снова.
Когда я останавливаюсь у нашего дома, внутри уже темно, и я какое-то время просто сижу в машине и смотрю на невозможно красивое звездное небо – такие прекрасные и хрупкие звезды просто не могут быть реальными. А потом в комнате Райан загорается свет, и я начинаю надеяться, что она убедит меня в обратном.
Я врываюсь к ней без стука. Сестра вздрагивает от неожиданности.
– Привет, как твой… – Она видит мое лицо и перестает улыбаться. – Что случилось?
Я не выдерживаю. Делаю пару неуверенных шагов, а потом бросаюсь к ногам сестры и начинаю плакать.
– Эй, ну ты чего? – Она обнимает меня. – Как ты? Что такое?
Крепко зажмуриваюсь и прижимаю голову к коленям, пока сестра гладит меня по трясущимся плечам.
– Куинн. – Она чуть отстраняется, чтобы взглянуть мне в глаза. – Что с тобой случилось?
Снова вспоминаю наш поцелуй.
– Я… Он…
Слышу его слова: «Пожалуйста, не жалей ни о чем. Особенно об этом». Закусываю нижнюю губу, прячу в ладонях мокрое от слез лицо.
– Что «он»? – все больше беспокоится Райан.
Мотаю головой.
– Мы целовались, в лодке, это было… Я… – Фразу прерывает очередной всхлип.
Опять чувствую мягкость в ее голосе:
– Мы уже говорили об этом. Тебе можно снова быть…
– Нет, – поднимаю я голову.
– Можно, Куинн. Ты должна мне поверить. Вы с Трентом…
– Да не в этом дело!
Резкость моего ответа удивляет нас обеих. Какое-то время Райан молча смотрит на мои опухшие глаза и дрожащий подбородок.
– Ну тогда в чем же? – медленно спрашивает она, будто боится узнать ответ.
Проглатываю подступивший к горлу ком и пытаюсь справиться со страхом. Что она подумает?
– Я сделала нечто ужасное, – шепчу я. Прячу глаза, а пальцы крепко сжимаются на коленях. – То, что не должна была делать, и теперь…
Зажимаю рот ладонью, словно стараюсь сдержать не только рыдания, но и слова.
Чувствую, что Райан смотрит на меня, но не встречаюсь с ней взглядом.
– Что ты сделала? Просто скажи. Что бы там ни было.
Еще мгновение я сомневаюсь, а затем так и поступаю.
Я рассказываю обо всем, начиная с письма. О том, как целыми неделями ждала ответа. Как потом искала реципиента в сети. О блоге Шелби. О том, что я не собиралась знакомиться с Колтоном, но, когда это произошло, захотела узнать его поближе. И что теперь, когда мы так тесно общаемся, мне совсем не хочется причинять ему боль. А затем я говорю о нашем поцелуе. О том, как мне было хорошо рядом с ним. О его словах насчет сдержанности и сожалений. И лишь в самом конце моего рассказа я набираюсь смелости и смотрю сестре в глаза.
