— Я не думаю, что кто-нибудь отважится нырять. Хотя… — Борис Борисович задумался. — Может, кого-нибудь из членов команды попросить? Я заплачу сколько надо.
Они вернулись в коридор и увидели, что Гилберт Янович успокаивает плачущего Холмского. Теперь они стояли уже значительно дальше от места преступления, чем пару минут назад.
Вера еще раз осмотрела стены и пол.
— Что-то и мне нехорошо, — отвернулся в сторону Борис Борисович.
— Не смотрите, — посоветовала Вера и продолжила, уже ни к кому не обращаясь: — По характеру пятен можно предположить, что ударов ножом было несколько. Кровь стекала неровно, хотя по составу однородная. Проникающих должно быть столько, что тело несчастного Федора Андреевича наверняка истыкано, однако артерии не задеты…
Она наклонилась, потерла пальцем одно из пятен и поднесла к лицу, принюхалась.
— Я думаю, что нам надо вернуться в зал, поговорить с труппой, а потом принять решение. То есть его примете вы, Борис Борисович, вместе с капитаном.
— Как скажете, — согласился Софьин.
И его тут же поддержал Скаудер:
— Надо все обдумать и принять взвешенное решение. А мы его, Борис Борисович, поддержим. Мы всегда на вашей стороне.
— Ты чего несешь? — не выдержал олигарх.
Но Гибель Эскадры уже спешно удалялся, обхватив за талию Холмского.
В зале были все те же лица. Отсутствовал только Борис Адамович Ручьев, который, судя по всему, остался в каюте Козленкова, чтобы успокоить друга. Вера вернулась в свое кресло, которое совсем недавно покинула. Борис Борисович хотел последовать за ней, но в последний момент передумал.
Вера обвела взглядом зал и произнесла:
— Я — Вера Николаевна Бережная. В своем кругу считаюсь специалистом высокой квалификации. Я хочу попытаться выяснить, что произошло. Кое с кем здесь я знакома, а потому тех, кого не знаю, прошу подойти к моему столу и назвать себя.
Актеры переглянулись недоуменно. И один из молодых людей — тот самый, который первым предложил позвать капитана, — спросил:
— А нас в чем-то подозревают?
— Представьтесь, пожалуйста.
Молодой человек хмыкнул:
— Артем Киреев.
— Татьяна Хорошавина, — прозвучал голос.
Вера отыскала глазами девушку. Та была встревожена, и только.
— Я помню, с вами мы уже встречались.
— Но официально меня вам никто не представлял, — возразила Татьяна.
— Сергей Иртеньев, — назвался еще один актер.
И только после этого молодая актриса, стоявшая рядом с ним и которая танцевала с ним прежде, подала голос:
— Алиса Иртеньева.
Вера кивнула всем и перешла к делу:
— Что вы можете сказать о Федоре Андреевиче Волкове?
Все молчали, только Стас Холмский всхлипывал.
— Он очень добрый был, — вдруг негромко произнесла Хорошавина.
— Великий артист и замечательный наставник, — подхватила Алиса Иртеньева.
— Большой талант, — прозвучал голос Киреева.
— Он нам с Алисой помог, когда у нас не было средств даже квартиру снимать, — последним высказался Сергей Иртеньев.
Хорошавина, очевидно, хотела еще что-то сказать, но, посмотрев на Скаудера, промолчала.
И тогда Вера обратилась к режиссеру:
— А вы что скажете?
Гибель Эскадры пожал плечами:
— Присоединяюсь ко всему выше сказанному.
— То есть вы так же считаете, что Волков — большой талант?
— Разумеется. Что вы от меня еще хотите? — раздраженно спросил он.
— Ничего более. Добавлю только, что и Алексей Дмитриевич, насколько я понимаю, тоже великий артист. И Борис Адамович Ручьев… Жаль, что они уже в возрасте. Но советую вам учиться мастерству. Особенно тому, как они умеют выдерживать паузу. Ни меньше ни больше, а ровно столько, сколько нужно.
— Я не понимаю! — не выдержал Софьин. — Здесь почти на наших глазах произошло убийство! Два талантливых, как вы пытаетесь доказать, дурака нажрались, и один зарезал другого. Он ведь зарезал его не дома, или в подворотне, или в общественной бане. А на моем корабле! Он сломал мне бизнес! Многомиллионные вложения — коту под хвост! А вы, Верочка, выясняете, кто из них талантливее? Они, как мне помнится, сами выясняли это, и вот чем закончилось.
Вера не успела ничего ответить, потому что раздалось треньканье балалайки, и в зал ворвались, приплясывая, Козленков и двое бородатых богатырей. Один из них, а именно Ручьев в накладной бороде, бренчал на балалайке, а сам Козленков пел вместе с бородатым внезапно воскресшим Федором Андреевичем Волковым.
Смерть Кощеева в яйце,
А яйцо лежит в ларце.
Значит, три богатыря
Били в пах Кощея зря.
Ла-ла-ла-а!
Ла-ла-ла-а!
— А-а-а! — громко закричали все актеры и зааплодировали.
Только Танечка Хорошавина закрыла лицо и зарыдала от счастья.
— Так это розыгрыш был! — удивился Гилберт Янович и растерянно посмотрел на Софьина.
Тот стоял бледный и молчал.
— Не обижайтесь, Борис Борисович, — попросил его Скаудер. — Это ведь актерская традиция вот так разыгрывать друг друга.
— Я вас тоже очень скоро разыграю: сокращу финансирование в будущем году, — мрачно пообещал Софьин.
Иван-царевич с престарелыми богатырями продолжали петь:
У Прекрасной Василисы
Силиконовая грудь…
Теперь к ним присоединилась Алиса Иртеньева:
Дуракам закон не писан:
Им бы только… ущипнуть.
— Дураки вы все! — махнул рукой Софьин и обернулся к Вере.
Она улыбалась.
— Вам нравится? — удивился олигарх.
Вера кивнула.
Борис Борисович вернулся за стол, сел рядом с ней, достал из ведра бутылку, начал открывать ее.
— Чего на приколе встал, Гибель Эскадры? — крикнул он наблюдающему за его действиями худруку. — Тащи еще шампанское! Все вместе будем пить и радоваться вашим дурацким глупостям.
Ящик с шампанским стоял неподалеку, спрятанный под столом и прикрытый приспущенной скатертью. Хлопнула открываемая бутылка. Вера подставила свой бокал. И, наполняя его, Софьин сказал:
— Вы сразу поняли, что это розыгрыш?
— Сначала так и подумала. Потом я поддалась общей печали. Но когда увидела место преступления, поняла, скорее всего, ничего здесь не произошло. По густоте пятен и запаху поняла, что это не кровь, а какой-то сок. И стала ждать, когда шутники появятся. Думала, что они тянуть долго не будут, потому что в этом случае им не простят. А так вроде все весело было. Не правда ли?
