Появился заспанный матрос, которому капитан приказал никого в каюту не пускать и никого не выпускать. Из нагрудного кармана рубашки матроса торчала антенна рации.
— А что там? — спросил матрос. — Чего это дверь сторожить?
— Там совершено преступление, — объяснила Вера. — И сейчас мы с вами заглянем туда втроем, чтобы удостовериться, что внутри нет посторонних.
Капитан открыл дверь, вошел первым, следом матрос, который тут же встал, уткнувшись в спину своего начальника. Они вышли, капитан прикрыл за собой дверь и обратился к побледневшему матросу:
— Короче так, Вася, никому и ничего о том, что видел! Ты понял?
Матрос кивнул и спросил:
— А уже известно, кто ее?..
— Сейчас выясняем, — ответил Григорий Михайлович. — А ты оказывай этой девушке всякое уважение и помощь оказывай. На нее теперь вся надежда.
Матрос с уважением посмотрел на Веру Бережную.
— Если я что-то узнаю, то должен сразу вам сообщить?
— И как можно быстрее, — сказала она и вновь обратилась к капитану: — Свободная морская рация найдется?
Капитан Шкалик кивнул.
— Сейчас принесу. Или давайте вместе пройдем на мостик. Только хочу спросить: я должен доложить о происшедшем судовладельцу? Я обязан это сделать. Но когда это лучше сделать, сейчас или же дождемся утра?
Вера задумалась.
— Я сама скажу Борису Борисовичу, а вы принесите рацию.
— Софьин знает, что вы следователь?
— Не знает, и хорошо было бы, если бы не узнал. Если он спросит, зачем вы дали мне рацию, ответите, что я попросила, а вы не смогли отказать.
Капитан направился на мостик, а Вера подошла к каюте Софьина. Постучала. Никто не отозвался. Она постучала громче и крикнула:
— Борис Борисович, это Вера Бережная! Мне нужно вам кое-что сообщить.
Послышались шаги и прозвучал усталый голос олигарха:
— Верочка, что такого срочного могло случиться? Или вы с какой-то приятной целью будите меня среди ночи?
— Откройте! Случилось ЧП.
Софьин некоторое время молчал, а потом немного приглушил голос:
— Не могу, я не один.
— Я знаю, кто у вас. И обещаю сохранить тайну. Или можете девушку спрятать в другой комнате, если мне не верите.
— Ладно. Подождите минуту.
Действительно, прошло не больше минуты, и дверь отворилась.
— Заходите, — недовольным тоном произнес Борис Борисович. — Что у вас за ЧП?
Вера вошла и оказалась в просторном холле с белым кожаным диваном и такими же креслами. На полу лежал белый шерстяной ковер, а возле стола стоял белый китайский столик-бар на колесиках.
— Что такое случилось? — повторил Софьин. — Отвечайте, только быстро.
— Я думаю, что Таня уже сообщила вам, что она видела в каюте Герберовой.
— Какая Таня? — изобразил недоумение олигарх.
— Борис Борисович, на пароходе не так уж много девушек. Раз-два и обчелся. Алиса Иртеньева сейчас рядом со своим мужем, а следовательно, у вас сами знаете кто… А потому я хотела бы поговорить с ней и вами. Не о ваших отношениях, разумеется, меня это не касается и не волнует абсолютно, а о том, что вам известно и что известно Тане Хорошавиной…
Софьин задумался.
— Хорошо, — произнес он. — Но у нас нет никаких отношений, просто девушка зашла к Элеоноре, и то, что увидела там, ее настолько испугало, что она выскочила оттуда, рванула по коридору, проскочила поворот к лифту и начала стучать в мою дверь. Я не ложился, открыл, увидел ее в таком состоянии, начал успокаивать, а тут вы…
Судя по всему, это была неправда, то есть наполовину правда, потому что, когда Вера подошла к его каюте, не было слышно, чтобы Софьин кого-то успокаивал и уж тем более чтобы кто-то рыдал или бился в истерике.
— Это произошло минут десять назад?
— Около того, я не смотрел на часы. Я хотел налить девушке коньяка, потому что другого средства успокоить ее у меня нет. А тут вы…
— Почему она бросилась к вашей каюте, а не к каюте Гилберта Яновича?
— Откуда же я знаю? Но могу предположить, что она просто побежала к лифту, а каюта худрука находится в другой стороне. Пробежала поворот и… Ну я же вам говорил, как это случилось. Кстати, кроме вас, кто-нибудь знает?.. И вообще откуда?..
Софьин замолчал, а потом отступил на шаг.
— Вера, а может, это…
Вера не дала ему договорить:
— Начнем с того, что Элеонора Робертовна, с которой я не встречалась прежде, пригласила меня к себе. Я поднялась и обнаружила труп, после чего сообщила капитану и вам.
— Значит, Шкалик знает уже? И что он намеревается предпринять?
— Он собирается привести судно в петербургский морской терминал на Васильевском острове. Выставил у каюты, где произошло убийство, пост, чтобы не допускать никого внутрь. Больше от него ничего не требуется. Капитан по радиосвязи сообщит о произошедшем в пункт назначения, и нас встретит оперативно-следственная бригада. Никого на берег не выпустят, пока дело не будет раскрыто.
— На сколько это может затянуться? — озабоченно поинтересовался Софьин. — Меня в Москве ждут важные переговоры, я нашел российского спонсора на тот Карибский проект, о котором я вам говорил.
— Думаю, что максимум двое суток. На более длительный срок вас можно задерживать только по решению суда.
— Меня? Вы, Верочка, при всем моем уважении к вам, думайте иногда, прежде чем сказать!
— Простите, я не так выразилась. Я имела в виду, задержат всех находящихся на борту, в том числе и вас, и меня, разумеется. Но мы можем помочь следствию, если сами выясним, кто, где находился во время убийства, которое мы приблизительно знаем.
— Я находился здесь с половины первого ночи. Время убийства мне неизвестно, но за тот срок, пока ко мне в каюту не начала ломиться, как вы догадались, Хорошавина, я успел поработать на компьютере с документами, касающимися Карибского проекта, сделать пару звонков в Штаты — могу предъявить мобильный телефон. Потом мне позвонили из Москвы, с тем чтобы уточнить время начала переговоров.
— Среди ночи позвонили?
— Для бизнеса не существует времени суток. Вот мой мобильный аппарат, я ищу «входящие»… Смотрите…
Борис Борисович поднес свой телефон к самому лицу Веры, ей пришлось даже отстраниться, чтобы разглядеть имя вызывающего и время вызова.
— Час пятнадцать, — подтвердила она. — Там даже написано, кто это вам звонил.
— Кто это, если честно, не ваше дело, потому что это коммерческая тайна. Это просто имя моего спонсора.
— Я прочитала его. Дезик, насколько мне известно, — это Дмитрий Захарович. И этот самый номер у меня тоже есть. Ваш друг и партнер тогда записал мне его на своей визитке, когда мы были в Мюнхене в транзитной зоне аэропорта имени Франца Иозефа Штрауса.
